Нужная струна зацеплена. Мне самому не понравились выверты с кромечниками. Кромечник – друг, но, как ни крути, а ящики у нас конкурирующие. Словно в США. Нет, не словно. У нас – здоровая конкуренция, за все хорошее. А у них – нездоровая, где человек человеку товарный фетиш. У нас – борьба хорошего с очень хорошим, а у них – за прибыль. У нас… С усилием прерываю политическое коловращение. Ерунда это, а в сухом остатке – застарелая дружба однокашников, которых судьба свела в одном училище, а потом зацепила парой острых ситуаций на границе. Был у майора Деева товарищ, майор Петров.
Докурить и довспоминать не успеваю – курсант хватает со стола оба пистолета и отрабатывает мишени стрельбой по-македонски. Отрабатывает грамотно, без напряга, характерного для новичков. Словно родившись с пистолетами. Любо-дорого смотреть. Все внимание на мишенях. Очередность. Одновременность. Черные точки гнездятся на белой бумаге. Двоих на раз уложит.
Не веду и бровью, чтобы не возгордился. Хуже нет для курсанта чувствовать доброе отношение начальства. Тем более – любовь. Ибо любовь начальства исключительно одного рода. Того, за которую статью припаивают. В переносном смысле.
– Почему без разрешения изменили задание, курсант? – интересуюсь ласково, с любовью. Не хвалить же.
– Товарищ майор, … как лучше…
– Как лучше, товарищ курсант, решают ваши старшие товарищи и ваш наставник. А потому, товарищ курсант, за злостное нарушение правил поведения на стрельбах марш-бросок до казармы и внеочередной пэхэдэ. О количестве внеочередных нарядов сообщу позже. Все ясно?
– Так точно, товарищ майор. Разрешите приступить?
– Приступайте. Время пошло.
И время пОшло.
Парково-хозяйственный день удался на славу. Руки ныли. Костяшки пальцев кровоточили. Длинный коридор между кубриками казармы пришлось драить в одиночку. И не каблуком сапога. А обломком стекла.
И спину ломило. И юбка казалось нелепой. Чересчур короткой. А блузка – чересчур узкой. Но все неудобства от перемены пейзажа. Внешнего и внутреннего. И название подходящее – Низы. Братск с литерой один.
Тихо играет джаз.
– Что будете заказывать? – Официантка, чистенькая, крохотная, с белой наколкой в густых волосах.
– Водку, – говорю.
– Коньяку двести грамм, – Дятлов не обращает внимания. – И медвежатину, Насёна, как полагается по ассортименту.
– Так ведь Иван Иванович строго воспрещает… – Насёна округлившийся ротик блокнотиком прикрывает.
– Ничего, мы ведь Гидромедведю не служим, у нас своя контора, – Дятлов подмигивает. – И свои охотники.
