– Да-да, Юн, – поддел его я, – и что же дальше?
– Дальше один солдат угостил её кофе, она попила, согрелась. Подарила солдату открытку. И герой понял, что… ну её, эту женщину, чёрт с ней. Не пришла, и ладно. Жизнь и без неё хороша.
– Чего?! – Ваня вытаращил глаза. – Погодите! Он что, со старушкой теперь решил… это самое?
Акира раздражённо крякнул.
– Нет. Рассказ не о старушке и не о женщинах вообще. А о красоте. О том, что нужно искать прекрасное в каждом дне жизни. Ну, ты когда почитаешь, сам поймёшь… – Он быстро встал, протянул мне руку. – Что ж, спасибо, Род. Это было прекрасно. Мне пора и… – оглянулся на Ваню, – удачи вам с юным Иваном.
Когда он уже стоял в дверях, Ваня всё-таки решился спросить.
– Послушайте, мистер Акира, а зачем это вам? Я имею виду, райтинг. Вы же отлично двигаетесь и стреляете точно, и…
Юн прищурился. Сложил руки на груди.
– А ты знаешь, что в древнем Китае в лучники брали только каллиграфов? Тех, кто умел рисовать иероглифы. Как думаешь, почему? Я тебе скажу. Потому что выпущенную стрелу не вернёшь обратно. Как и штрих на бумаге. И вот умение концентрироваться, делать всё чётко, раз и навсегда, без переделок – оно и приобреталось с искусством каллиграфии. – Он помолчал. – В сети пишут: «Акира никогда не промахивается». Так вот, может, потому-то я и не промахиваюсь никогда, что хожу на занятия к Роду. Как лучники и великие воины древности.
* * *
– Кажется, он по-настоящему привязался к тебе. – Она лежала на боку, сложив на меня ноги и уткнувшись носом в мою шею. – Хотя, что удивительного. Отца у него, считай что нет. А ты мужчина, взрослый, умный… ох, как же Ване трудно без отца, если бы ты знал!
– Ничего не трудно. Отлично без отца. Я знаю.
Лили приподнялась на локте, пристально уставилась мне в лицо.
– Это тебе так кажется. Что всё легко. А ребёнку… вот будет у тебя свой – поймёшь.
– Не будет.
– Почему?
Я немного отодвинулся. Потом встал, повернулся к ней спиной.
– Потому что я не хочу.
И ежу было ясно, к чему этот разговор. Но до сих пор мне удавалось прерывать беседы, как только тема становилась опасной.
– Послушай… давно хотела предложить тебе… да всё вот не решаюсь…
Похоже, сегодня Лили была настроена серьёзно.
– Переезжай ко мне. А что, дом у нас огромный, места полно, оборудован по последнему слову, а не так, как твоя эта развалина. И Ваня будет рад. А что…
Я быстро повернулся к ней, лёг обратно; обнял, прижимая к себе.
– Я одиночка. Одиночка, Лили. Не умею ни с кем уживаться. И не люблю никого. И детей не люблю.
