Самый длинный день в году | страница 46



Я знал из истории, что в моей реальности Сталин даже в первые дни войны не хотел отходить от такого коллегиального стиля руководства и переходить к единоличному. Пришлось. Потому что война требовала другой скорости принятия решений, другого темпа обсуждений и совершенно другого типа ответственности. И все-таки он оставался самим собой, не принимая совершенно единоличных решений, даже самые неотложные вопросы решал после обсуждения с теми, кому доверял.

1 сентября 1940 года (заметьте, в день Знания!) в Кремль были по очереди вызваны те, кому предстояло стать группой «посвященных». Их приглашали в кабинет Сталина по одному. В кабинете, кроме Хозяина были еще Лаврентий Павлович Берия и я, начальник Разведуправления РККА, генерал-майор Виноградов. Первым был Вячеслав Михайлович Молотов, которого такой формат совещания при Сталине если не возмутил, то смутил, несомненно. Надо отдать должное Вячеславу Михайловичу, он старался не показывать своего смущения, а после того, как Сталин объяснил ему, что пригласил с целью рассказать кто такой «товарищ Виноградов» и почему он занял такую серьезную должность стал собран, деловит, сосредоточен. Вот только через несколько минут выглядел совершенно огорошенным, не понимающим, что это: жесткая шутка Вождя или правда, а если правда, то как с нею жить. Молотов получил от Берия папку с документами по поводу моего происхождения, и краткую биографию, которую я написал как раз к этому «саммиту». С этими документами Председатель Совнаркома был отправлен в комнату отдыха, переваривать материалы и думать о судьбах Родины. Затем последовала группа военных: народный комиссар обороны маршал Семен Константинович Тимошенко, который заметил: «Да, знал я, что ты не прост, генерал Виноградов, но чтобы настолько непрост»… Начальник Генштаба РККА Борис Михайлович Шапошников, его ученик и заместитель, Александр Михайлович Василевский, которому предстояло в ближайшее время возглавить Генштаб[2], нарком ВМФ СССР Николай Герасимович Кузнецов, из гражданских лиц к секретам были допущены еще Лев Захарович Мехлис и Николай Алексеевич Вознесенский, 1-й заместитель председателя Совнаркома СССР, человек, который тянул практически всю работу народного хозяйства. Его биография была подчищена по просьбе товарища Сталина, поскольку ничего еще не предрешено, тем более и Ленинградского дела может не быть. В общем, каждой серьге досталось по своей, строго отредактированной, серьге.