– Меня зовут Карлотта, – сказала Стелла. – Я говорила тебе это в клубе.
– А, ну тогда тебе придется извинить меня за плохую память. Наверное, кто‑то подмешал мне что‑то в выпивку. – Данте поерзал, словно устраиваясь поудобнее, и это движение привлекло внимание Стеллы к его красивому, мускулистому телу. – Ты что, собираешься всю ночь стоять тут и болтать со мной? Или ты все же хладнокровно пристрелишь меня? Если первое, то я посплю. Надеюсь, ты не станешь возражать. Все эти развлечения ужасно утомляют. – Он снова поерзал, и Стелла уловила теплый и экзотичный, с нотками сандала, аромат его одеколона.
– Неужели тебе безразлично, что я буду делать? – спросила она.
– Раз ты не собираешься убивать меня, то не особенно.
У Стеллы зачесался палец, лежавший на спусковом крючке.
– Но ведь ты не знаешь, что я выберу.
– Дорогая, я же уже сказал тебе: если бы ты действительно хотела убить меня, ты бы давно это сделала.
«А ведь он прав. Давно бы убила».
Только вот не убила. Потому, что она не может стрелять в безоружного. И потому, что он должен узнать, ради чего ему придется умереть, иначе месть теряет смысл. А она вместо этого лжет напропалую и выдает себя за совершенно другого человека.
«А ведь я не хочу его убивать».
Стелла содрогнулась. Она должна убить его. Она по собственной воле взвалила на себя эту задачу много месяцев назад. Ради отца и ради памяти брата. Ради чести Монтефиори.
Око за око. Кровь за кровь.
Один из сыновей Луки Кардинали должен умереть, а так как до старшего, Энцо, ей не добраться, остается Данте.
Только вот…
В полумраке комнаты его глаза казались бездонными темными озерами, и эти глаза заглядывали прямо в душу.
– Опусти пистолет, солнышко, – тихо сказал он. – Не имеет значения, что я сделал, главное, что ничто не стоит страшного пятна на твоей совести.
Нет, ей нельзя опускать пистолет. Она должна помнить обо всем, что отец рассказывал ей о крови, чести и мести. Она должна быть сильной и, что важнее, непоколебимой. Нельзя допускать, чтобы эмоции ослабили ее.
И все же… ее рука дрожала, и Стелла не понимала, почему вдруг он стал беспокоиться о ее совести. Ведь ей абсолютно все равно, что будет после того, как она исполнит свою миссию.
– Моя совесть тебя не касается. – Стелла попыталась произнести это жестко и уверенно.
– Если ты все же намерена рискнуть и убить меня, тогда касается. – Он впился в нее взглядом. В его глазах не было страха. – Поверь мне, я не стою того, чтобы ты губила свою душу.
