Ни разу в жизни он не хотел так сильно поцеловать женщину. Люка старался защититься от своего желания, ждал, пока оно пройдет, но оно не проходило. Он глубоко вздохнул.
Вместо того чтобы поцеловать ее, он слишком внимательно осмотрел огромный снежный ком для снеговика.
– Хорошо, – наконец сказал Люка. – Начало подходящее.
– Подходящее начало? Ком слишком большой.
Он резко взглянул на нее.
– Что? – спросила она.
– Обычно никто не оспаривает мое мнение.
– О, ладно. – Она хитро улыбнулась и пожала плечами. – Но вы же хотели побыть обычным человеком.
Люка не стал возражать. Бок о бок они начали лепить следующий ком. Когда они закончили, Люка понял, почему Имоджен считала, что первый ком слишком большой. Но второй, так или иначе, следовало поднять и установить на первый.
Они опять действовали сообща. Наконец, ворча и тяжело дыша, с Имоджен, которая громко хохотала и почти не помогала, они установили второй ком на место.
К счастью, последний ком для головы снеговика было сделать легче. Потом они приделали ему глаза из камней, руки из палок и пуговицы из сосновых шишек.
Отступив, они осмотрели плоды своего труда.
– Он идеальный, – решил Люка.
– Нет, – утверждала Имоджен, не догадываясь, как бодрят Люку ее возражения. В его мире, когда он говорил, все ему подчинялись. – Он покосился в сторону. Его глаза разных размеров. У него нет носа.
– По‑моему, это мне в нем и нравится, – сказал Люка. – В моем мире от всего ждут совершенства.
Он только теперь осознал, насколько это утомительно.
Имоджен коснулась его руки.
Это было неожиданно. Жест сострадания и сочувствия.
– Я никогда не испытывал того, что чувствую сейчас, – произнес он, воодушевленный касанием ее маленькой руки.
Она крепко держала его за руку и вопросительно смотрела ему в глаза.
– Я чувствую себя свободным, – медленно сказал он, подбирая слова. – Очень свободным. Никто не наблюдает за мной. Но я не чувствую себя никем.
– Не надо объяснять, я все понимаю.
И что удивительно, он знал, что она его понимает. Как и прошлой ночью, когда он признавался ей в своих разочарованиях по поводу Рождества.
Он не привык никому доверяться, но молчать не мог.
– У меня никогда не было этой свободы. Я не мог просто развлекаться, смеяться, глупить. Вы не представляете, что подарили мне.
– Вы тоже сделали мне подарок, – тихо сказала она.
Он вгляделся в ее лицо и прошептал:
– Какой?
– Надежду на то, что я снова смогу быть счастливой.
– Почему? Что случилось?
– Давайте не будем портить этот момент, – сказала она. – Наш снеговик великолепен, но…
