Зловредно устроен человек. Насладившись лучшей в своей жизни женщиной, Фитиль вместо счастья испытывал куда более унылые чувства. Хотя, возможно, это было к лучшему. Ведь ему предстояла встреча с Жирносеком. В радостной эйфории Фитиль мог допустить ошибку, а так он был настроен серьезно и деловито. Разговор принял конкретный оборот с некоторой задержкой. Жирносеку потребовалось время, чтобы усвоить услышанное.
— Вы это серьезно? — были его первые слова, когда Фитиль изложил суть вопроса.
— Даже я, человек, далекий от медицины, знаю о проекте Яна Хилла и Дерека Олдмена. Как же вы, врач, не в курсе такого грандиозного события? — вопросом на вопрос ответил Фитиль.
— Вообще-то я слыхал о заморозке, но только умерших людей. Не думал, что возможно делать то же самое с еще живым человеком.
— Условно живым. Которому осталось месяц-другой отмучиться. Кстати, фирма Дерека Олдмена набирает популярность. Не все верят, что даже нашим потомкам удастся воскрешать покойников.
— И они согласились продавать вам антифриз? Не боятся, что вы сообщите его состав конкурентам в Америке? — удивился Жирносек.
— У нас свой антифриз, лучше американского — не моргнув глазом, соврал Фитиль.
— Это хорошо, — неизвестно чему обрадовался Жирносек. — И в чем будет состоять моя задача?
— Вы будете руководить новым центром. Но в первую очередь станете убалтывать умирающих состоятельных людей и их родственников на заморозку. Мне хорошо известно о вашей замечательной способности уговаривать людей, ловко навязывать им свою волю. Это умение нам очень пригодится. Кроме зарплаты я гарантирую вам двадцать процентов от каждого человека, которого вы приведете к нам.
Фитиль заметил, как загорелись глаза Жирносека, но врач тут же резонно заметил:
— Если у человека много денег, вокруг него суетятся толпы докторов. Прежде чем уговаривать его, надо будет как-то пробиться через эту свору.
— Пробивку я возьму на себя, — небрежно махнул рукой Фитиль.
Он понял, что сделал удачный выбор. Фитиль разбирался в людях и видел, насколько Жирносек отличается от Комарова. Ученый тоже любил деньги, но для него существовали определенные моральные условности, существенно ограничивающие дееспособность Комарова с точки зрения бандита. У Жирносека имелся единственный тормоз — боязнь за собственную шкуру. В остальном действия врача определяла сумма вознаграждения. Убивать людей его не заставишь — трусоват, но заплати хорошенько, и Жирносек без нравственных мучений отправит человека в лапы киллера, уверяя, будто там, за углом, его ждет новая счастливая жизнь. Лучшего расклада Фитиль не мог пожелать. Ведь, будучи руководителем центра, Жирносек мог понять, что на самом деле антифриз является смертельным ядом. Он же как-никак врач! Но даже если Жирносек все поймет, он промолчит из боязни потерять хороший заработок. Конечно, эта сволочь тут же придумает себе отмазку на тот случай, если обман с антифризом раскроется, и станет валить на Фитиля с Комаровым. Мол, я устроился в центр, когда прошли испытания антифриза, его действие на животных не проверял, доверившись заключению ученых, и виноват лишь в том, что согласился облегчать страдания умирающих людей. Но Фитиль не мог его в этом винить — сам был таким.
