— Ну почему же ужас? Все очень даже замечательно, — подумал Жирносек, которому жалоба дамы подсказала конкретное решение.
И он тут же стал нахваливать добавку, содержащую уникальные грубые волокна, восстанавливающие перистальтику кишечника медленно, зато на всю оставшуюся жизнь. А попутно говорил о том, насколько вредно, когда шлаки надолго задерживаются в организме и содержащиеся в них яды вымываются в кровь, отравляя нашу жизнь.
— Честно говоря, я смотрела одну телевизионную передачу. В ней скептически отзывались о биодобавках, — робко заметила женщина.
— Безусловно! — кивнул головой Жирносек. — Тут виновата бюрократия. Понимаете, когда на рынке впервые появились биодобавки, их по чисто формальным признакам отказались считать лекарствами, поскольку они лечили не конкретную болезнь, а наш организм или какой-то орган человеческого тела и действовали медленно, хотя гораздо полезнее лекарств. Отсюда появился термин БАДы, и к ним предъявлялись гораздо меньшие требования, чем к лекарствам. Получилась крайне удобная для жуликов ситуация. Настоящие добавки всеми больными были признаны очень эффективными, они завоевали солидную репутацию, а требования к ним предъявлялись не очень серьезные. Жулики буквально завалили рынок добавками, формально удовлетворяющими букве закона, но по сути являющимися дешевыми фальшивками, имеющими очень малый лечебный эффект. Отсюда и пошло отрицательное отношение к БАДам. Но вы можете быть уверены, я вам рекомендую просто изумительное средство. Да, оно стоит дорого, но оно того стоит. После нескольких месяцев регулярного приема вы навсегда забудете о запорах. Покупайте добавку только в аптеке, название которой указано в рецепте. Иначе вы рискуете приобрести бесполезную фальшивку.
— Спасибо вам, доктор!
— Да что вы! Это же моя работа.
Остается загадкой, почему много лет тому назад Жирносек решил податься в медицину. Он был прирожденным демагогом, и мог сделать хорошую карьеру на политической арене. Какие-то врачебные таланты у него отсутствовали в принципе. Сначала ошибки Жирносека списывали на молодость. Говорили, что теория, которой обучают на лекциях, разительно отличается от практики, живой работы с людьми. Потом начали выражать сомнения. Конечно, тридцать лет — еще не умудренная опытом зрелость, но зеленая молодость уже позади. К тридцати пяти Жирносек окончательно зарекомендовал себя, как серая посредственность, специалист, которому даже измерение у больного температуры надо доверять с осторожностью. Богдан Ильич продолжал работать простым участковым, хотя за прошедшие годы много раз освобождались заманчивые вакансии. Но о повышении Жирносека в поликлинике даже не заикались, считали чудом, что в течение долгих лет он не допустил фатальных ляпов, когда смерть пациента наступает из-за врачебной ошибки. Но тут Богдан Ильич избрал верную тактику. Если он испытывал сомнения, то всегда отправлял больного на консультацию. В большинстве случаев консультант, поставив диагноз, чихвостил горе-эскулапа, не сумевшего распознать простенькое заболевание. Но Жирносек умел красиво обставить свою деятельность, приукрашивал собственную беспомощность нарядной оберткой из демагогических рассуждений. Еще долгое время после того, как Богдан Ильич отправился на вольные хлеба, главврач саркастически обрывал подчиненного, пытавшегося за лишними словами скрыть свои колебания:
