С этим рестораном вот какая история запомнилась.
Сидели мы как-то на работе и по обыкновению играли в карты. А чего там еще было делать?
— Интересно, — говорит Володя, — сколько с тобой ни пью, а ни разу не видел тебя в дым пьяным.
— Тренировка.
— При чем здесь тренировка? Валька, вон, не реже тебя потребляет, а со ста грамм стекленеет.
— Мне, чтоб его догнать, литр надо засандалить.
— Ну, это ты хватил.
— Пари?
— Пари.
Договорились: эксперимент будет проходить в кабаке по моему выбору, закуска — на мой выбор, выпить надо литр водки за два часа и выйти из кабака самому, не расплескав содержимого. Проигравший оплачивает стол и устраивает победителю выпивку на такую же сумму.
За час до условленного срока я принял пятьдесят граммов водки и заел это густым бутербродом с маслом.
В «Якоре» Володя и секундант Валька уже баловались из легких бокалов. Я попросил официанта приносить водку исключительной холодности, особенно вторую бутылку. Закуска подбиралась самым тщательным образом: крупные темные маслины, тонко резанный лимончик, селедка по-саратовски (по-еврейски), красная и черная икорка, балычок и прочие рыбы холодного копчения, много хлеба и масла. И ничего горячего или обильного! Никакой минералки и вообще запивания!
Володя смотрел на мой скромный, но изысканно-дорогой закусон и уже предвкушал гигантскую выпивку за мой счет.
От рюмок я решил отказаться — рука отсохнет гонять их туда-сюда. Мне предстояло принять шесть стапятидесятиграммовых фужеров с горкой…
Закуски шли в порядке убывания цены — самые дорогие в начале, самые дешевые и простые — в конце, лимон и маслины шли равномерно по всей дистанции. На салфетке я фиксировал для себя хронометраж.
Тут главное — не торопиться. Я буквально хватал себя за фалды при распитии первой бутылки, нарочно медленно курил, но все равно первая бутылка кончилась всего за тридцать пять минут.
После четвертого фужера меня поволокло в туалет. Бдительный Валька отправился следом, чтобы я не расставался в два пальца с закуской и водкой под видом малой нужды. К этому времени прошел первый контрольный час. Мне мучительно хотелось говорить — оказывается, без этого быстро косеешь, однако мои приятели упорно отмалчивались и смотрели на меня, как ученый смотрит на подопытный электрон.
Пятый фужер прошел удивительно мягко и ловко, как дождик в опилки. Я зажевал принятое горбушей, прослезившейся от лимона, и закурил. За окном начинало темнеть — скоро ресторан закроется перед вечерним гамом. В зале почти никого, и это унылое одиночество навевает такие безрадостные мысли, так становится жаль напрасно загубленной жизни и страны, так неохота ничего делать, так невесело все это у нас складывается и «Литературка» такая пустая, что хоть волком вой и вот выпить бы сейчас. А, кстати. Я налил и даже не заметил, что выпил и что это была последняя, шестая доза. Я смотрел в окно, на дождливый сумеречный снег, как это делали в свое время Пушкин, Лермонтов, Некрасов и все другие классики русской литературы.
