Из ниоткуда возникла фигура метров трех росту и в обхват секвойи.
— Сынок, мы к тебе, сколько сегодня уже принял?
— А что, уже утро? Тогда, пока два.
— Поехали с нами, ребятам билеты на Москву нужны, заодно и познакомишься, очень хорошие ребята — моя приехала, представляешь: всю ночь оправдывался, теперь неизвестно, когда встанет на какую бабу.
Сынок молча влез, вжав нас по углам. «Козел» охнул и осел на все четыре копыта. Ваня выпятлил опять к станции, где и «Север», и «Березка», и больше ничего, если не считать покосившегося магазинчика. «Козел» с Ваней тут же укатил по каким-то загадочным делам.
Сынок рванул на себя дверь. Продавщица из торгового зала:
— Сынок, ну зачем же замок опять сорвал, ведь я уже на месте.
Сначала Сынок взял из ящика пару бутылок все той же воркутинской водки и безошибочно разлил ее по четырем стаканам. Буханку черного он одним рывком расчетверил. Потом его лапища нырнула в ящик с консервами. Огромный желтый ноготь вскрыл тушонку:
— За знакомство!
И мы познакомились.
После третьей банки тушенки мы вошли в полный контакт, мы напомнили:
— Сынок. Нам бы билетики.
Прервав рассказ о своем папе, австро-венгерском военнопленном, Сынок вышел с нами из магазинчика.
У кассы томилась та самая очередь. Сынок раздвинул ее и стукнулся в запертое окошко. Оно мгновенно и испуганно-радостно открылось:
— Чего тебе, Сынок?
— Три купейных до Москвы.
— Броню окружкомовскую снимать буду.
— Твои дела.
В обмен на деньги мы получили билеты, изумленные не менее всей очереди.
Началась посадка. Мы пили с Сынком прощальное шампанское, влюбленные друг в друга и поклявшиеся никогда больше не расставаться. Издали нам скромно махали наши официантки — «приезжайте еще» — и в душе кто-то тонко и пронзительно запел «Прощание славянки».
— А ты говоришь: «Ерошка, баран, ведро вина» — вино-то, небось, было совершенно сухим!
Когда я был молодым, мне тоже было тридцать четыре.
И в это время в Москве самым дешевым рестораном был рыбный «Якорь». Вообще-то рыбных ресторанов было несколько и на такой город, как Москва, даже много, а потому сюда попасть было легче: «Океан» на ВДНХ, «Русалка» в Каретном ряду в «Эрмитаже», поплавок-дебаркадер под незапомнившимся названием на Москве-реке при спуске с Таганского холма.
Но «Якорь», конечно, бил всех. Он расположен на углу улиц Горького и Большой Грузинской в первом этаже старинной еврейской гостиницы и переделанной теперь под пятизвездочный отель «Александер». Долгие советские годы еврейская гостиница существовала на правах академической, что, собственно говоря, одно и то же. Бывший кошерный ресторан долго прозябал и лишь к концу шестидесятых, когда ненадолго поутихли антикосмополитические страсти, он открылся, на радость евреям и другим любителям рыбного.
