Фло улыбнулась уголком губ, снова вспомнив… Та ночь была роскошной, но после она долго ревела в святилище, нашёптывая: "Я оценила иронию, Госпожа. Я заслужила, но, все же, это жестоко". Предсказуемо, лишь тишина была ей ответом, неизбежным и однозначным.
— Фло! Там какая-то девушка сломала ногу в лесу! Зовут тебя! — завопил Жужа, врываясь на чердак.
— Ко времени, — усмехнулась она, — Сейчас спущусь!
— Я посижу пока с Ветой здесь? — уточнил мальчик, всегда обожавший чердак и всяческие интересные штучки, которые на оном можно обнаружить.
— Не стоит; отнеси малышку Тиру, я вернусь нескоро.
— Думаешь, та девушка серьёзно пострадала?
— О… Полагаю, для меня это будет очень сложный перелом.
— Да? А…
— Забирай Вету, милый. Я сейчас спущусь, только прихвачу лекарства для несчастной. Думаю, что знаю парочку подходящих…
Лес встретил её щебетом птиц и обволакивающе-знакомой энергией. Тропинка, на развилке которой её якобы ожидала раненая, вилась между деревьев, пряча неизвестность за каждым поворотом. Фло чувствовала, как постепенно душу наполняет самый что ни на есть настоящий азарт — все же, наверное, ей этого немного не хватало.
Девчонка, худенькая, рыженькая и с нелепыми косицами, обнаружилась за ещё одним поворотом — сидела на траве, баюкая вывернутую под неестественным углом ногу. Фло остановилась на другом конце поляны и насмешливо поинтересовалась:
— Ты ведь не рассчитываешь, что я подойду и наклонюсь над тобой?
— Ну, я ведь могу помечтать, правда? — спросила девчонка насмешливо, и гримаса боли стекла с её лица, как вода.
— Вы прекрасны! — сказала одна из утопленниц, глядя на трактирщицу с чрезмерным на её вкус раболепием. Впрочем, если бы Ирейн в любой момент могли уничтожить из-за любой прихоти, она тоже, пожалуй, была бы предельно вежлива с клиентами — во избежание, так сказать.
— Спасибо, — отозвалась она коротко, — Уже все?
— Да-да, вы можете взглянуть! — защебетали мучительницы наперебой, и Ирейн едва сдержалась от короткой благодарственной молитвы: бывали на свете девушки, получавшие искреннее удовольствие от статуса жертвы красоты, но она уж точно не была в их числе. Многочисленные поцедуры, призванные сделать её неземной особой, не вызывали соответсвенно ничего, кроме глухого раздражения и чуть ли не трепетных воспоминаний о милых сердцу счетных книжках — она бы с удовольствием сейчас сбежала в свой кабинет и углубилась в бухгалтерию.
А потом, возможно, туда мог прийти Тир, и тоже куда-то углубился бы — в неё, например. Это определённо звучало, как отменный план, у неё даже появилась улыбка на губах. Впрочем, оная тут же увяла, стоило Ирейн увидеть собственное отражение.
