Казалось, что оборванные отношения с Уильямом после пережитых Эстер страданий восстановить невозможно. Случайная встреча после долгих лет разлуки вызывает их на трудное испытание. В себе самой Эстер переживает борьбу разноречивых чувств. «Она поставила себе целью отделаться от Уильяма, чтобы выйти замуж за другого, но она глядела на него и вдруг почувствовала, как былое влечение пробуждается в ней снова». «Былое влечение» Мур трактует отнюдь не в духе теории натурализма и описывает его как реалист.
Джекки, ребенок Эстер и Уильяма, служит причиной их сближения, но в какой-то момент он разъединяет их, возбуждает напряженную неловкость, ревность, повод для враждебного, даже злобного чувства. Джекки не знает отца, но вот он явился перед ним и нарушил установившееся равновесие обделенных чувств. Реакция ребенка проста и наивна и невольно обнаруживает драматизм ситуации: «Наконец, не отрывая глаз от кончиков своих башмаков, Джекки спросил хотя и угрюмо, но доверчиво:
— А вы правда мой папа? — и добавил вдруг, пытливо поглядев Уильяму в глаза: — Только без обмана, ладно?»
Смятенные, противоречивые чувства Эстер, вызванные отцовскими притязаниями Уильяма и откликом на них ее Джекки, все это изображено убедительно, без влияния «натуралистических» мотивов. Все же они, эти мотивы, есть в «Эстер Уотерс». Они сказываются, например, в некоторых натуралистических параллелях и сопоставлениях, в сравнении толпы со стадом, в подчеркнутом выявлении роли инстинкта в жизни человека. В объемном романе эти мотивы почти незаметны, но его концовка невольно напоминает о них.
В «Эстер Уотерс» Мур идет на риск смелых литературных исканий и опытов. Он словно щеголяет специальной осведомленностью, насыщает текст профессиональной речью. Испытывая терпение читателя, он часто и подолгу держит его на специфическом, так сказать, конюшенном речевом рационе, приобщая его не только и даже не столько к особому профессиональному быту, сколько к особому типу душевных состояний. Решая писательские задачи, Мур готов соперничать с великими мастерами. Не исключено, что он дерзнул соревноваться с самим Толстым, когда свою героиню отправил на скачки и показал их без скачек. У Мура скачки без скачек не простой эксперимент, не только выработка и апробация приема на новом материале в стендалевской традиции изображения войны без войны — без фронтовых стычек и схваток. В «Эстер Уотерс» скачки — кульминация «игры», на ней сосредоточиваются страсти, ставкой оказываются жизни, она решает судьбы. Скачки у Мура при всей их очевидности нечто неуловимое — «многоцветное, многоголосое», нечто загадочное и непостижимое. Этим самым они тем более притягательны для их приверженцев, и по той же самой причине они не притягивают Эстер Уотерс, ставшую Эстер Лэтч. Она впервые едет на скачки, поездка ее описана в подробностях, все, что происходит вокруг скачек, представлено в деталях, но самих скачек Эстер так и не видит. «После нескольких фальстартов лошади пошли. Отыскав окошечко между множеством котелков и шляп, Эстер увидела пять-шесть стройных лошадок — они показались ей похожими на борзых. Они пронеслись мимо и растаяли, словно призраки, а Эстер вдруг прониклась сочувствием к гнедой лошадке, которая тихонько трусила позади, сбившись в сторону».
