Гоша помолчал несколько секунд. Потом весело ответил:
— Значит, говорите, двадцать тысяч долларов? Ну, раз так легко закладываете эту сумму, то, значит, расставание с ней вас не утомит. Прекрасно, я признаю свои претензии необоснованными и соглашаюсь на двадцать.
— Но это все мои.
— Извините, Аркадий Леонидович, гуманистические соображения меня не волнуют никак. Я сказал: двадцать тысяч. Это финиш наших переговоров. Или я получу эти деньги, или ваш новенький паспорт окажется в милиции. Они очень порадуются за вас, я в этом уверен!
Кулагин задохнулся ругательствами.
Гоша на это сказал:
— Короче, Аркадий Леонидович, я вас не заставляю. Думаю, что деньги вы мне должны отдать совершенно добровольно. Иначе я буду мучиться и думать, что стал грабителем. Подумайте пару дней, а потом я вам еще раз позвоню и уточню: чего вы хотите от своей жизни.
— Ты сумасшедший!
— Гораздо здоровее вас, уважаемый вы мой! Я совершенно адекватен, а вот вы, боюсь, уже нет. Не смею беспокоить дальше, а то как бы не приключилось с вами какого инфаркта.
Гоша повесил трубку. Кулагин безумными глазами посмотрел на мобильник, сел на пол, обхватил голову руками и стал раскачиваться вперед-назад.
* * *
Как и ожидал Женере, не разглядеть в этой сверкающей люксовой душегубке броневик мог только слепой. Ну, или непрофессионал, что практически одно и то же.
Но безопасность, особенно в такое время, превыше всего. Клод послушно сел на заднее сиденье. Тяжелый сверкающий автомобиль практически бесшумно тронулся с места. Когда отъехали от дома, Клод попросил врубить кондиционеры. Через минуту в салоне стало приятно и свежо.
Вместе с Клодом на встречу с директором «Арбата» поехали еще трое. Одним из них по настоянию француза стал Александр. Хотя что значит по настоянию? Сильченко даже обрадовался тому, что этот интеллектуал гонщик поедет с Женере. Он сказал по этому поводу:
— Так и знал, что вы с Сашкой найдете общий язык. Он — феномен. Я просто рад, что этот тип в моей команде. Потому что в чужой он мог бы принести много неприятностей.
— Есть опасность, что я переманю его к себе, — засмеялся Клод. — Пора задуматься о собственном телохранителе и помощнике.
— Ну, если переманите, то флаг в руки. За рубеж — пусть валит, отпущу. Маловероятно, что в результате мы с ним окажемся по разные стороны баррикад.
— Разрешаете?
— Разрешаю. Хоть, конечно, сердце кровью обливается. Но, с другой стороны, если вы не обманываете, то пусть у парня хоть что-то пойдет хорошо. Глядишь, за рубежом у него получится стать не просто наемником, а еще кем-то.
