— Угу, — ответил Комбат, выходя из кабинета.
Он пришел на вахту. Зоя Викторовна, прежде чем он успел что-то сказать, протянула ему два ключа с пластмассовой биркой.
— Вот. Анна просила вам отдать, — сказала Сикорская.
Комбат принял ключи, поблагодарил ее. Пригляделся повнимательнее к женщине, которая так старательно вещала о Черном Матросе. Интересно, если она и вправду сообщница вымогателей, то откуда в ней этот страх, так навязчиво глядящий из глубины ее глаз? Она что, такая хорошая актриса? Или просто сотрудничает со злоумышленниками не по своей воле? Понять это было трудно. Рублев не стал чересчур долго буравить взглядом Зою Викторовну — повернулся и пошел в приемную.
Анна встала из-за стола, подошла к двери кабинета Кулагина. Протянула было руку за ключами. Отдернула. Комбат удивленно поглядел на нее. Анна прижала руки к груди.
— А вдруг он там? — прошептала она.
— Что значит «там»? — удивился Рублев.
— Ну, то и значит! Может, он все-таки смог убить себя?
— Да, и сделал это на работе, причем его никто не видел, включая тебя, работающую с ним чуть ли не в одной комнате.
— Кабинет не ставится на сигнализацию, он мог просто вчера уйти с работы, пересидеть где-то, а потом незаметно зайти. — ответила девушка, пятясь от двери.
Рублев, нетерпеливо засопев носом, открыл двери сам. И первым зашел в кабинет.
Нет, директора здесь не было — это точно. Причем со вчерашнего дня — это чувствовалось по застоявшемуся воздуху.
Анна осторожно зашла в кабинет следом за Борисом. Огляделась такими глазами, словно ожидала: в одном из углов кабинета непременно лежит мертвый Кулагин. Ну или, что еще похлеще, сам Черный Матрос.
— Ищи, — сказал Комбат.
Анна сорвалась с места, уверенно уселась за директорский стол, начала осторожно просматривать бумаги. Нашла толстую записную книжку с позолоченным обрезом. Стала быстро перелистывать ее.
Комбат стоял, поглядывая из двери в приемную и представляя, что подумает тот, кто потенциально может сюда зайти. Ох, пойдет молва гулять по Киеву. И наверняка не избежать проблем с ментами.
Анна довольно воскликнула:
— Вот он!
— Переписывай, — сказал Комбат.
Девушка вытащила из пресс-папье ручку, сорвала листочек с клейкого блока, нацарапала цифры. Положила все на место, критически посмотрела на деяние рук своих.
— Ну, будем надеяться, что он ничего не заметит, — сказала она.
— Если что — спишем на проделки Матроса, — усмехнулся Борис.
Он отнес ключи и отдал их Зое Викторовне. Та по-прежнему не задала ни единого вопроса. Молча взяла их, молча повесила на гвоздик. Села за конторку и ушла в себя.
