По местному времени 7 часов 59 минут.
Молочно-белые рассветные лучи едва пробиваются сквозь шторы. В комнате еще царит полумрак. Серебрится только металлическая поверхность столика, на котором вперемешку лежат куски хлеба, баночка из-под икры, размякшее масло, пустая бутылка из-под коньяка и два стакана.
Женщина никак не выйдет из ванной комнаты. А мужчина беспокойно ходит из коридора в комнату и обратно. Ему надо побриться. У него уже не хватает терпения...
Но вот женщина наконец выходит из ванной. И мужчина, хоть и в полумраке, тотчас отмечает, что она сейчас не такая, какою была вчера...
- Я люблю тебя,- говорит мужчина.
Женщина улыбается.
- Не веришь?..
- Не подумай, что я...
- Не думаю!..
- Ни за что бы не пошла с тобой, но...
- Но?..
- Понимаешь, я просто мстила. А ты говоришь: "Люблю".
Мужчина вмиг сделался зеленым. Его качнуло на месте, и он забыл о бритье. Озираясь вокруг, вдруг увидел на спинке стула чулки.
- Возьми, - протянул он их женщине.-И уходи.
Женщина спокойно натянула чулки.
- Ну?..
- Дай, ложалуйста, мою сумочку, - попросила женщина.- Она в спальне... Благодарю...
Мужчина растворил настежь дверь, выпроваживая ее.
По местному времени 9 часов 27 минут.
Он возлежит на постели и внимательно изучает потолок и стены. И при этом думает о том, какой удивительной и разнообразной жизнью жил город минувшей ночью. А ведь прежде никогда и в голову не приходило, что город и ночью живет такой же полной жизнью, как днем, и может, даже куда более интересной и поучительной...
Веки его отяжелели, хочется спать.
Он даже не пытался представить, как начинается дневная жизнь этого большого города, которому без малого три тысячи лет и который урартийцы в свое время называли Эребуни.
Не попытаются представить этого и артисты в зале дубляжа, и хирург, и родственники больного, и девушка, семнадцатилетие коей праздновали истекшей ночью, и женщина, отомстившая мужу, и сотни и тысячи других людей...
Последнее, что, пронеслось в голове, была радость по поводу того, что впереди выходной день.
ГЛАВА СОРОКОВАЯ
Мне показалось, что я забрел не туда. Коридор, навевавший раньше тоску, теперь встретил меня совсем иначе.
Освещенные лампами дневного света ковровые дорожки на полу, низкие столики, кресла казались очень романтичными.
Но я был зол и любоваться новшествами не расположен.
Быстро, пройдя по коридору и только миг нерешительно помедлив у двери парткома, я постучал и тут же вошел, не ожидая приглашения.
