Таня и Ида принялись распаковывать вещи, и тут Танино настроение окончательно испортилось. Одесситка с неприступным видом доставала из громадного импортного чемодана фирменные платья, джинсы, белье и кофточки несусветной красоты, тогда как в Танином обшарпанном чемоданчике была одна-единственная приличная миди-юбка, две водолазки, каждой по сто лет в обед, и выцветший от стирок батник, из тех, что иной раз увидишь на рослой школьнице. Лишь туфли были, что называется, на уровне мировых стандартов, но они были в единственном числе, а одесситка небрежно выложила рядом три пары, одна лучше другой. Взглянув на косметику Иды, Таня на миг остолбенела и не отважилась выложить свою: у спесивой одесситки абсолютно все — духи, пудра, помада, тушь, тени для век, утренний крем, ночной крем, лак для ногтей и даже дезодоро были французского производства с товарными знаками «Кристиан Диор» и «Ланком», по сравнению с чем Танины польские штучки-дрючки фирмы «Поллена» годились разве что для шпаклевки стен и потолков.
Таня молча надела любимую юбку, чуточку припудрила нос и в расстроенных чувствах спустилась вниз. Что за наваждение, убеждала она себя, стоит ли портить кровь из-за тряпок и характера этой Иды? Да пропади она пропадом!
— Что случилось, Танечка? — озабоченно спросил Гурам, сразу же заметивший ее дурное настроение. — Пусть ослепнет тот, кто тебя обидел!
— Гурами, милый, я не хочу жить бок о бок с этой противной Идой, — жарко зашептала Таня. — Умоляю тебя, сделай так, чтобы ее убрали куда-нибудь подальше.
— Это проще простого! — успокоил ее Гурам. — Клянусь хлебом, ты будешь жить только со мной! Я устрою тебя как сосед?
— О чем ты спрашиваешь? — Таня обрадованно стукнула его кулачком в грудь. — Но как ты это сделаешь?
— Все давным-давно продумано! — Гурам ухмыльнулся. — Твое вселение в один номер с Идой — всего лишь инсценировка, рассчитанная на то, чтобы ввести в заблуждение противника — администрацию гостиницы. К ночи, когда мы вернемся из ресторана и якобы уляжемся спать, у них притупится бдительность, после чего Ираклий и я осуществим длинную рокировку.
— Но это на сегодняшнюю ночь… — разочарованно протянула Таня. — А как же дальше? Ведь ты обещал, что мы будем в Сочи одиннадцать дней.
— Дальше еще проще, — заверил Гурам и объяснил ей свой план. В его номере официально проживают Ираклий Цанава и Гурам Гогичайшвили, а в ее номере — Таня Корсакова и Ида Зингер. Подробные данные о каждом постояльце есть только внизу, у администратора, а на этажах известны лишь их фамилии. Утром, после смены дежурных, он, Гурам, возьмет себе фамилию Зингер, а Ида автоматически превратится в Цанаву или, если ей очень захочется, даже в Гогичайшвили. А через три дня та дежурная по этажу, которая их вселяла, или забудет, кто с кем живет, или ей помогут забыть, бодро закончил Гурам.
