На кладбище капитан второго ранга вполголоса доложил Пятому, что могильщики отказались брать деньги.
— Может, ты мало дал? — подозрительно спросил Пятый.
— Как в прошлый раз, Борис Сергеевич, по десятке на брата.
— Странно… И что они тебе сказали?
— Спасибо, говорят, сегодня не требуется. Один, правда, протянул было руку, но бригадир так на него цыкнул, что тот с ходу стушевался.
— Видно, они знали Федора Терентьевича, — вслух подумал Пятый и пожевал губами.
— Знали, знали, — подтвердил новичок. — Хорошего человека хороните, сказали, пусть земля ему будет пухом.
Тогда вроде картина проясняется, решил Пятый, а то сплошь загадки. Можно понять, почему ребята из мехцеха вчера просто так, без отгулов согласились после смены сварить оградку и колонку из нержавейки, но чтобы могильщики работали даром, такого он ни разу в жизни не слышал! Даром — это, пожалуй, сильно сказано, потому что наряд им так и так закроют, но чтобы не взять деньги!
После похорон в столовой, расположенной вне территории института, состоялись поминки по Федору Терентьевичу Чистосердову. По тому же ритуалу, они производились по подписке, из расчета по семь рублей с каждого желающего принять участие.
— Сколько народу сядет за стол? — спросил Пятый у завпроизводством.
— Вместе с нашими столовскими ровно двести шестьдесят человек! — с гордостью ответил тот.
Обычно все садились за столы рядом со знакомыми, но Пятый, выполняя задание директора, подсел к старичку с чубчиком, устроившемуся рядышком с уплатившими свою долю увечными музыкантами. Дирижировал поминками предместкома Савчук. Пятый произнес первый поминальный тост и разговорился со старичком, оказавшимся колхозником, живущим в Псковской области, недалеко от города Изборска.
— Вы родня Федору Терентьевичу? — прямо спросил Пятый.
— Родни у товарища гвардии младшего лейтенанта не осталося, — ответил ему собеседник. — Выбило всю евоную родню.
— Кем же вы ему приходитесь? — уточнил Пятый.
— Земляки мы и воевали в одной части, — просто ответил тот. — Командиром он был мне.
Слово за слово, Пятый выяснил, что Федор Терентьевич и его, Пятого, сосед по столу почти всю войну прослужили в дивизионной разведке, где Чистосердов командовал взводом до осени 1944 года, когда его тяжело ранили в Польше. Его группа ночью напоролась на минное поле, потеряла троих и двое суток выбиралась к своим, вынося на руках Федора Терентьевича. По словам старика, пах и бедра Федора Терентьевича были сплошь посечены осколками так, что буквально живого места не оставалось. Но он все-таки выжил, вернулся в часть и прослужил до победы, хотя в разведку, как прежде, уже ходить не мог. А после войны вернулся в свои родные Великие Луки и нашел там одни головешки. К нему в деревню под Изборск Федор Терентьевич, будучи городским жителем, ехать не захотел к подался в Ленинград, но каждое лето гостил у них, ловил раков и любил собирать грибы, которыми богаты тамошние леса. И в первые послевоенные голодные годы, от себя отрывая, посылки слал продуктовые и из одежды кое-что подбрасывал.
