Ларк отшатывается в ночную тень под стеной хижины, но малыши, Ферн и Габион, на четвереньках, бочком, придвигаются все ближе. Они никогда не видели, чтобы взрослый человек так себя вел.
Габион склоняется к Куини, пытаясь рассмотреть ее получше, будто не верит, что это существо в знакомом платье с розовыми цветами — его мама. Куини — это свет, и смех, и старые песни, которые она поет нам, когда мы путешествуем от одного города на реке к другому. А эта женщина с оскаленными зубами, которая чертыхается, стонет и всхлипывает, не может быть нашей мамой. Но все же это она.
— Виу, Виу! — Габион зовет меня так, потому что не может произнести имя «Рилл». Я становлюсь на колени, чтобы поддержать голову Куини, а он хватает меня за подол юбки и тянет.— Кипи бобо?
— Тише! — Камелия хлопает малышей по рукам, когда Ферн тянется, чтобы погладить Куини подлинным золотым локонам. Волосы — это первое, что заметил в ней Брини, из-за них он положил на нее глаз. «Разве твоя мама не похожа на принцессу из сказки? — спрашивает он у меня иногда.— Королева из королевства Аркадия — вот кто твоя мама. Значит, ты — принцесса, правда?»
Но сейчас мама совсем не красавица — ее лицо залито потом, а губы кривятся от боли. Младенцы разрывают ее изнутри. Живот под платьем сжимается и выпячивается. Она хватается за меня и держится изо всех сил, а внутри хижины акушерка вытирает руки и собирает все свои принадлежности в плетеную корзину.
— Ты должна ей помочь! — кричу я. — Она умирает!
— Ничего больше поделать не могу,— огрызается женщина. Ее грузное тело раскачивает лодку, фонарь тоже качается и потрескивает.— Совсем ничего. Дурочка. Дрянь речная!
Акушерка злая как собака, потому что Брини не хочет платить ей наличными. Брини говорит, что она обещала помочь родиться ребенку, но не помогла, и должна быть благодарна, что он позволил ей взять двух толстых сомов, которых сегодня вытянул с донки, и еще немного керосина для переносной лампы. Она бы кинулась на нас с кулаками, но все-таки кожа у нее чернее смолы, а мы белые, и она знает, что ей грозит, если из-за нее у нас будут неприятности.
Сомы должны были стать нашим ужином. В итоге на пятерых у нас остается только маленькая кукурузная лепешка — эта мысль крутится у меня в голове среди полудюжины других.
Нужно ли собрать одежду для Куини? Расческу? Обувь?
А у Брини есть деньги, чтобы заплатить настоящему доктору? И что будет, если у него нет ни пенни?
А если он попадет в тюрьму? Однажды, когда он играл на деньги в бильярдном клубе соседнего речного города, его схватили полицейские. Брини — хороший игрок. Никто не может побить его в «восьмерку», и он так здорово играет на пианино в бильярдной, что люди готовы платить за музыку, но из-за Депрессии ни у кого нет наличных. Сейчас Брини берет ставки только на те вещи, которые потом можно будет продать, и купить то, что нам нужно.
