Зеленые глаза Шуры — это было второе мое открытие. А третье заключалось в том, что от нее очень приятно, а главное — знакомо, по-домашнему пахло. От людей, даже от девочек, иногда веет чем-то странным, а главное — чуждым и настораживающим. Недавно «историчка» Марина Владимировна, ругаясь, выставила из класса Нинку Галушкину, до одури надушившуюся «Красной Москвой». Потом учительница открыла окно, чтобы проветрить актовый зал, и кричала:
— Развели мне тут Шантеклер!
Этот случай был три месяца назад, весной, а ритмикой мы занимались во втором классе. Почему же я так хорошо помню тот давнишний день?
— Казакова, не сутулься! Что ты лопатки выставила! Корсет тебе принесу!
Шура исподлобья посмотрела на меня с обидой, но я взглядом дал понять, что Вера Залмановна — круглая дура и просто завидует Сашиной грациозности. Тут мы снова по команде остановились и повернулись лицами друг к другу: Казакова потрясающе присела, а я ответил гордым кивком головы, как Жан Маре на балу в фильме «Парижские тайны». Эх, мне бы еще черную маску, плащ и пистолет!
Так началась наша дружба. А дружить с девочкой — совсем не то, что с мальчиком, например с Петькой Кузнецовым. Одно от другого отличается, как урок ритмики от урока физкультуры. В тебе что-то меняется, что-то раскрасавливается... Так в нашей комнате все становится по-другому, если на столе в хрустальной вазе стоит букет пионов, к которому через окно залетают пчелы. Не знаю, не знаю, возможно, Ольга Владимировна это поняла или почувствовала, но так совпало, что, когда мы снова подрались на уроке с Витькой Расходенковым, она строго объявила:
— Хватит! Мое терпение лопнуло! Расходенков теперь будет сидеть с Верой Коротковой. А Полуяков... — Она задумалась и чуть улыбнулась. — А ты, Юра, — с Казаковой. Понятно?
— Понятно... — прошептал я и покраснел от счастья.
А Вера чуть не заплакала: Расходенков ни минуты не мог усидеть спокойно; по единодушному мнению учителей, у него в одно место вставлено даже не шило, а какая-то стальная пружина, на которой он мотыляется из стороны в сторону и все время переспрашивает, точно глухой. «Повторяю специально для Расходенкова, — иногда сердилась учительница. — Тебе надо срочно уши прочистить!»
Шура же глянула на меня почти благосклонно.
О, сколько всего хорошего можно сделать, когда сидишь за одной партой с приятной девочкой! Например, вручить соседке заранее остро очиненный карандаш взамен сломавшегося, вынуть новенькую перочистку, если в тетради вместо волосяных линий появились каракули. А когда посажена клякса, можно достать из портфеля запасную тетрадь, отогнуть скрепки и ловко вставить вместо испорченного листа чистый. И не надо никаких «спасибо»! Достаточно благодарного взгляда зеленых, как шарики с «Казанки», глаз!
