Не встретив никаких знакомых рож, я прошел нехороший двор насквозь и оказался в Центросоюзном переулке. На углу сидела грязная дворняжка с грустными, человеческими глазами, и я подумал, что день можно было бы посвятить приручению четвероногого друга. Его можно поселить у нас во дворе, в ящиках, и потихоньку подкармливать, таская из дому котлеты. Стоят они всего шесть копеек штука, не обеднеем! Конечно, чтобы пес не убежал, придется привязать его веревкой к железному кольцу, вмурованному в стену. Раньше оно называлось коновязью. Хотя, если верить повести Пушкина «Дубровский», дореволюционные самодуры могли приковывать к такому кольцу и дикого медведя — для забавы...
9. Гарем Фиделя
Чуткий пес, уловив мои мысли (как давеча тараканы!), заскулил и смылся в подворотню. Я не расстроился: все равно никто не разрешил бы мне взять его домой. Лиду я, возможно, и уговорил бы, обещав учиться без троек, но комендант Колов непреклонен. Заложив руку за борт беспогонного мундира, он скажет: «Общежитие — для людей! Для собак — улица!»
Это ерунда! У Юрки Мазовецкого огромный пятнистый дог, который лает так громко, что слышно в подъезде, хотя живут они на пятом этаже. Правда, площадь у них отдельная, генеральская, такая просторная, что можно на велосипеде кататься. Юркин дед, хоть и в отставке, ходит по квартире в кителе с золотыми погонами, друзей внука зовет суворовцами и на вопрос «будет ли он пить чай?» отвечает: «Так точно!» Целый генерал, а собак любит! Колов же дослужился всего-навсего до младшего лейтенанта (это одна крошечная звездочка на погоне), а четвероногих друзей боится и презирает. Кстати, родителям Кольки Кобелькова хозяйка тоже разрешает держать смешного пушистого песика — при условии, что тот не будет выть. И ведь не воет — только поскуливает.
Если пересечь Рыкунов и идти дальше, по Центросоюзному переулку, упирающемуся в железные ворота хладокомбината, слева будет двухэтажный деревянный дом, построенный еще при царе. Там, за забором в палисаднике, кто-то из ребят нашел серебряную царскую монету — 25 копеек. В доме печное отопление, и вдоль кирпичной стены маргаринового завода сложена длинная поленница дров. Кроме того, во дворе имеется выгребная яма, очень нехорошо пахнущая, особенно после дождя. Время от времени к ней приезжает особая машина — «говнобочка». Хмурый водитель (я бы тоже не особенно веселился на такой работе) нехотя разворачивает толстую гофрированную кишку и опускает ее в смрадное подземелье, приподняв деревянную крышку, обитую прогнившим толем. Потом шофер включает рычагом насос — и кишка, чавкая и содрогаясь, перекачивает нечистоты из ямы в цистерну.
