Кое-где сплошные заборы сменяются редким штакетником, тогда можно рассмотреть рубленые дома с похожими друг на друга верандами и крылечками. Тимофеич — а он вообще смотрит на жизнь с мрачным прищуром — говорит, что там живут недобитые буржуи.
— Не буржуи, а ответственные работники, — осторожно поправляет маман.
— Один леший!
Дача нашего детского сада — это большой участок, который взрослые зовут гектаром, а однорукий сторож Иван Родионович, сражавшийся еще в Гражданскую войну, — десятиной. Гектар, огороженный сплошным белым забором, казался мне когда-то необъятным. На нем умещались: спальный корпус с открытой верандой, столовая с кухней, склад, санитарный пункт, домик, где жили нянечки и воспитательницы, прачечная с душем, игровая площадка с качелями и песочницей. В дальнем углу — огород со всякими овощами, включая гигантские желтые тыквы, а вдоль ограды — сад с яблонями, грушами, сливами, вишнями, сладкой малиной, колючим крыжовником, душистой смородиной... Высоко над грядками топырилось пугало в шляпе, и ветер шевелил рукава старой, выгоревшей гимнастерки Ивана Родионовича. Но птицы все равно пугала не боялись, и, когда нам на полдник давали доморощенную клубнику, некоторые ягоды были поклеваны.
Сад-огород отделялся штакетником с калиткой, запирающейся на задвижку. Иногда воспитательница Римма Федоровна приказывала нам построиться парами, и мы шли туда — смотреть, как зреет клубника. Обязательно с песенкой:
По малинку в сад пойдем,
В сад пойдем, в сад пойдем.
И малинки наберем,
Наберем, наберем.
Солнышко во дворе,
А в саду тропинка,
Сладкая ты моя,
Ягодка малинка...
Кто не пел, а только открывал рот, тот рисковал попасть вместо огорода в угол, за пианино. Но ни малину, ни клубнику, ни тем более колючий крыжовник нам собирать не доверяли. Самым послушным разрешалось выдернуть сорняк и положить в ведро. Остальные должны были высматривать спелые ягоды и с криком, опережая друг друга, указывать на них нашим воспитательницам — Римме Федоровне или Анфисе Андреевне, они осторожно их срывали и складывали в лукошко, а потом на полдник каждому доставалось по три-четыре крупные клубничины. И хотя родители, приезжавшие почти каждое воскресенье, привозили в стеклянных банках пересыпанную сахаром клубнику, эти ягоды, найденные нами в саду, казались особенно вкусными. Иногда во время прогулки по саду-огороду Анфиса Андреевна вдруг громко спрашивала: «Сидит девица в темнице, а коса на улице?» «Морковка!» — радостно догадывались мы. В подтверждение она крепко бралась за длинную перистую ботву и, раскачивая, вытаскивала из земли оранжевую остроносую морковку. А крыжовник был кислым, поэтому из него варили компот, добавив черной смородины.
