Щелкнув «собачкой», чтобы не захлопнулась дверь, я направился в заводской душ.
На площадке, возле перил, краснолицый дядя Коля Черугин в полосатой пижаме, едва сходившейся на тугом волосатом животе, делал, отдуваясь, вечернюю гимнастику — от бессонницы, радикулита и давления: таблетки он называл химией и принципиально не принимал ничего, кроме аспирина и валерьянки. Дядя Коля, почти как «маленький лебедь», плавно поднимал и опускал руки, потряхивая кистями и шумно дыша. Перед работой он тоже всегда делает зарядку. Ласково-бодрый голос объявляет по радио: «Доброе утро, товарищи! Начинаем утреннюю гимнастику. Ноги — на ширине плеч, руки — на уровне груди, спина прямая...»
— Брал бы с соседа хороший пример! — говорит Лида. — У тебя тоже давление!
— Мне без надобности. Я у себя на заводе еще обмашусь и упрыгаюсь! — возражает Тимофеич, который любит спорт только по телевизору, особенно футбол.
Увидев меня, дядя Коля заулыбался, кивнув на скатку:
— На помывку?
— Ага!
— Правильно. Чистота — залог здоровья! К Александре Ивановне загляни — не пожалеешь! А под Сусаниным твои листочки дожидаются. Трех героев тебе оторвал!
— Спасибо!
За высокой двустворчатой дверью с витой медной ручкой был еще один обитаемый закоулок общежития: три комнаты, а также кухня с плитой и раковиной. Раньше мы жили здесь, в маленькой вытянутой комнатке, напоминавшей из-за высокого потолка плоский аквариум. Единственное окно выходило в переулок, прямо на Жидовский дом. Но после рождения Сашки нам дали другую площадь — вдвое больше, а в нашу прежнюю переехала со второго этажа одинокая Серафима Николаевна из отдела контроля качества. Она никогда не расстается с книгой, даже если готовит еду. Вот и сейчас: помешивает что-то в кастрюле и читает, не отрываясь. Сослуживицы и подруги, включая Лиду, все время хотят выдать ее замуж, но она, смеясь, отказывается, мол, не хочу отвлекаться от чтения, это гораздо интереснее, чем мужчины.
— Добрый вечер, Серафима Николаевна!
— Здравствуй, Юрочка! — отозвалась она, уткнувшись в книгу.
— Что читаете?
— Три Дюма.
— Ого! А почему три?
— Ну как же: Дюма-дед, Дюма-отец, Дюма-сын.
— А «Три мушкетера» кто написал?
— Дюма-отец.
— Дадите почитать?
— Тебе еще рано.
Если взрослые говорят: «Тебе еще рано», — значит, книга и вправду стоящая.
— А я на Черное море послезавтра уезжаю!
— Счастливец! — ответила она таким голосом, что стало ясно: все курорты и пляжи Серафима Николаевна, не задумываясь, отдаст за одну хорошую книгу.
