— Может, потом, когда с юга вернется? — усомнился отец.
— Правильно, потом, потом... — подхватил я.
— Почему — потом?
— Я же за месяц могу еще вымахать!
— Аргумент! — кивнул Тимофеич.
— Чепуха! Они же тридцатого возвращаются. Представляешь, что будет твориться в магазинах перед учебным годом?
— Представляю. Можно потом купить, через недельку, когда все успокоятся.
— Чтобы мой сын в таком виде явился в школу первого сентября? — вскипела Лида. — Никогда! Заодно завезем Вальке желатин.
— И где достала? — усмехнулся отец.
Взрослые почти никогда не говорят «купил», а исключительно — «достал», реже — «оторвал», порой — «взял», иногда — «добыл». Есть еще слово «скоммуниздил», но оно неприличное.
— С «Клейтука» привезли, — сообщила маман.
— Несуны? — сквитался отец, криво усмехнувшись.
— С ума сошел? У них в буфете официально сотрудникам собственную продукцию продают. Ты бы Анне Павловне тоже завез. Я ей давно обещала. И мать заодно проведаешь!
— Посмотрим... Не знаю... Отстань...
Лида говорит, что Тимофеич человек волевой, но безынициативный, а она, наоборот, инициативная, но безвольная. Впрочем, порой, как сегодня, маман проявляет невиданную твердость духа, не позволяя отцу хлопнуть лишнюю рюмку...
Довольно долго мы пили чай в тягостном молчании, за это время князь Игорь успел добежать до Руси и обнять Ярославну. Лиду это долгожданное свидание и особенно слова «здравствуй, здравствуй, мой желанный!» взволновали, она посмотрела на нас влажными глазами и вздохнула:
— Какая все-таки отличная опера!
— Балет лучше, — буркнул отец, с отвращением наливая себе чай.
— Может, воду подогреть?
— Обойдусь.
Я, наверное, уродился в мать, которая не умеет выдерживать характер, хотя всякий раз клянется, что первой никогда не запросит мира. Ха-ха! Мне тоже приходилось ссориться с Шурой Казаковой, и хотя всякий раз перепалку начинала она, я не выдерживал и предлагал снова дружить. Однажды, незаметно взяв ее тетрадку по русскому языку, я потом догнал одноклассницу на выходе из школы и вернул, мол, лежала на полу, наверное, соскользнула в щель, когда поднимали крышку парты.
— Неужели? — удивилась она и пронзила меня своими зелеными глазами.
В телевизоре тем временем народ ликовал по поводу возвращения князя Игоря домой. Странно, ведь он, собственно говоря, эксплуататор! В СССР так радовались, наверное, только по поводу прибытия Юрия Гагарина из космоса. Вдоль всей улицы Горького стояли толпы счастливых людей и засыпали открытую машину цветами... Тогда телевизор был только у Коровяковых, и все общежитие набилось в их просторную комнату, чтобы посмотреть, как Гагарин идет по ковровой дорожке к Мавзолею.
