— Молодец, как на учениях отработал! — похвалил Раух. — Все, в чем его можно обвинить, это в том, что снаряд израсходовал. Но учебных-то снарядов у него нет. А машину надо испробовать после ремонта. Вот и испробовал. Все работает. Можно выступать в поход. Какие претензии? Целился в большевиков, а попал чуть правее. В бою и не такое бывает. В конце концов, он командир экипажа, не наводчик.
Маренн молча смотрела в бинокль, как «панцерваген» неторопливо возвращается к ангару. В глазах стояли слезы. Она понимала, что сын решился на отчаянный поступок ради нее.
Перестрелка стихла так же неожиданно, как и началась. Было видно, как Олендорф, запыленный, с царапинами на лице, бегает в кювете и кричит что-то помощникам, показывая знаками, чтобы они скорее поднимали опрокинутую взрывом машину. Его команда отступила. Полицаи в черных бушлатах и кепках, озираясь, сбегали с холма, сосредотачиваясь в укрытиях вокруг дороги.
— Посмотри, там и немца-то нет ни одного, — заметил брезгливо Раух. — Одни местные подонки. А немцы все при Олендорфе остались. Смотреть спектакль в партере. Конечно, это отребье сразу струсило, как только лишилось руководства.
«Панцерваген» остановился напротив сарая. Люк откинулся, показался Штефан. И тут же за спиной Маренн заскрежетали тормоза штабной машины. Она обернулась. Дитрих спрыгнул с подножки.
— Это черт знает что такое, оберштурмфюрер! — накинулся он на Штефана. — Что ты себе позволяешь? Если бы ты был в моем подчинении, я бы надрал тебе задницу…
— Виноват, группенфюрер, промахнулся, — отрапортовал Штефан, вытянувшись, все замерли. — Ну, целился по противнику, но промахнулся, — добавил он. — Но машину проверил. Работает исправно. Скоро исчезнем. — Он подмигнул Малеру.
— Я сообщу Кеплеру, имей в виду, — пригрозил ему Зепп. — Пусть он с тобой разбирается.
— С удовольствием, мой группенфюрер, — отрапортовал Штефан.
— Это что значит — с удовольствием?! — возмутился Зепп.
— Герр группенфюрер, тут Олендорф на проводе, — доложил адъютант Вюнше.
— Сейчас оглушит — Дитрих взял трубку, держа ее подальше от уха. — Старина, сочувствую, — прокричал, опережая штандартенфюрера. — Тут у нас недоразумение вышло. Нет, это не мои. Вайденхаупт еще и до машин не добрался. Это приданные. Группенфюрера Кеплера. Машину пробовали после ремонта. Они вооще не в курсе, что происходит. Мы не успели им сообщить, они ж в ремонтке сидели. Ну, ясное дело, что надо наказать. Я совершенно согласен. Но не в моих полномочиях. Сообщу их начальству, пусть думают. Уж в этом не сомневайтесь. А ты что расстраиваешься так сильно? — Он усмехнулся. — Я в бинокль наблюдал. Царапины тебе к лицу. Девушки в Берлине будут в восторге. Я слышал, ты и так имеешь у них успех. А тут уж…
