— Что ж, понятно. — Варя снова опустила голову на подушку, но тут же повернулась. — Я б и догадаться могла. А документы где? — снова встрепенулась она.
— Дид за печкой спрятал, — ответила Пелагея. — А потом в лесу закопаем. Я тиби покажу, где. Чтоб ти знала, — успокоила она раненую.
— Нам пора, — негромко сказала Маренн Пирогову. — Я желаю вам скорей поправиться. — Она ласково прикоснулась пальцами к руке девушки.
— Когда я смогу увидеть Неллу? — спросила Варя осторожно. — Вы можете привезти ее сюда? Я буду ухаживать за ней. За ней, за Графом, за щенками… А ваш воспитанник, пусть приходит, я буду только рада.
— Я обязательно поговорю с ним об этом, — пообещал Пирогов. — Думаю, это случится скоро.
— Я провожу. — Пелагея снова обмоталась платком. — Ты, дид, здеся будь, — бросила строго мужу.
— А то куды убегу-то? — Тот махнул рукой. — По дивчинам, что ли?
— Вот рлзпусник! — Пелагея фыркнула. — Осторожно, осторожно, пани, ступенечка, — поддержала она Маренн под руку. И тут же незаметно сунула под огромный платок немецкий китель и ремень с кобурой, спрятанные за бочку с водой на входе. Заметив ее ухищрение, Маренн невольно улыбнулась. Взяла автомат, оставленный рядом с рогатиной на крыльце.
— Ваш жакет у машины отдам, — сказала Пелагее, проходя по тропинке под дубами. — А то увидит меня ваша новая постоялица. Лучше не надо этого.
— То и верно. Так краше будет, — согласилась лесничиха.
— Теплый у вас жакет. — Маренн похвалила одеяние, хотя работать в нем было трудно и жарко и она едва вытерпела до конца. — В нем и зимой не замерзнешь, шубы не надо.
— Чи салоп-то? — переспросила Пелагея. — Таки сама валяла и шила и узор вывела ниткой шелковой, — сообщила она не без гордости. — Чтоб заздрили соседки. Как без этого?
— Я был удивлен, фрау Сэтерлэнд, узнав, что в Первую мировую войну вы служили во французском госпитале, — заметил Пирогов, когда они подошли к машине. — Как же вы оказались…
— На другой стороне? — закончила за него Маренн и, сняв салоп, передала его лесничихе. — Благодарю.
Надела китель, застегнула пуговицы. Застегнула ремень с кобурой. Вытащив длинную деревянную спицу из прически, заново скрутила волосы на затылке.
— Скажу вам честно, Иван Петрович, — продолжила она, сев за руль. — Если бы там, в Вердене, мне кто-нибудь сказал, что такое произойдет, я бы не поверила. Но Австрия — моя вторая Родина, и так случилось, что спустя всего лишь пару лет после окончания той войны никакой иной Родины у меня не осталось. Мне пришлось расстаться с Францией навсегда. По крайней мере, тогда я так думала. А потом уже просто поздно было что-нибудь менять. Садитесь, Иван Петрович. — Она откинула дверцу пассажирского места рядом и завела мотор. — Поехали.
