Подглядывать за родителями и налоговой было стыдно, но интересно.
Перед папиным приходом мама прихорошилась, завернулась в шелковый халат и опрыскалась духами. Потом она надела свои гостевые очки, легла на кушетку, и по ней поползли пятна света. Через бившие с черной стойки лучи папа мог ее щупать ясным для налоговой образом. Затем мама разделась и…
Лучше бы Маня не подсматривала. Почти такой же двурежимный нейродик модели «FEMA+» (кнут, ствол, сверло, как их только не называли) уже два года был у нее самой.
Ее девайс был даже лучше — он мимикрировал под цвет тела в зависимости от загара и так натурально пристраивался под «адольфычем» на своих наноприсосках, что определить после этого ее биологический пол можно было только по самому «адольфычу». Мальчики таких интим-стрижек не носили, потому что за гендерную апроприацию можно было вылететь сначала из Контактона, а потом и из лицея. Нейродик, что интересно, гендерной апроприацией не считался — он попадал в категорию «empowerment»[3]. Понять эти нюансы Маня даже не пыталась. Их следовало не понимать, а заучивать.
Маня прятала футляр с девайсом в шкафу под бельем, пользовалась им в недоступном надзору углу и хорошо знала, насколько это неприличный предмет. Особенно в активном режиме — когда имплант превращал игрушку в живой и очень чувствительный отросток тела. Прибор можно было надевать в качестве боевой подвески или подключать к сети в режиме «славянка»: дружить на расстоянии с девочками, превращать себя в мальчика, пугать настоящих мальчишек в Контактоне, снимать с подружками молоденьких крэперов — все вот это…
Родители, как оказалось, тоже были людьми. Такими же, как она сама.
Два дня после этого Мане было грустно. Не оттого, что она подсмотрела за мамой, а оттого, что так и не подсмотрела за папой.
Мать видела папу в его среде обитания через свои гостевые очки. Маня много раз пробовала надеть их — но к ее кукухе они не подключались. А мать ничего не рассказывала. Только улыбалась и говорила:
— Там крайне аристократично. Крайне. Карбоновый футпринт как у мамонта…
Маня понимала, что папин карбоновый футпринт не настоящий — именно по этой причине он мог быть таким большим. Никакой настоящей углекислоты из симуляции в атмосферу не выделялось.
Больше ничего узнать про папу было нельзя. Но кое-какая информация про жизнь банкиров, конечно, имелась в сети.
Измерение, где жил отец, вовсе не было пределом возможного. Наоборот, симуляции первых трех таеров считались примитивными. Они в целом повторяли человеческий мир — только улучшенный, с веером невероятных опций. Но снежинка все равно оставалась в нем снежинкой, а былинка — былинкой.
