– Поживем – увидим, – перебил я его, потому что мне хотелось часок соснуть до утра. Он замолчал, и я попытался задремать.
Рассвет наступил поздно. Мы продолжали лететь на север, приближаясь к фронту. Не раз нас обгоняли эскадрильи советских боевых аэропланов, направлявшихся на запад. Нам пришлось наблюдать издали за несколькими воздушными стычками красных летчиков с польскими авиаторами.
Красные во много раз превосходили численностью неприятельскую воздушную разведку.
Внизу под нами на дорогах виднелись колонны направлявшихся на фронт солдат. Иногда на полях виднелись отряды кавалерии, утопавшие по колено в снегу. На западе виднелись клубы дыма – должно быть, горели селения, подожженные бомбами, сброшенными с аэропланов.
Наконец-то мы снизились поблизости от какого-то селения, расположенного у железной дороги. Аэроплан Карахана прибыл несколькими минутами ранее, и когда мы вылезли из машины, к нам обратился один из штабных офицеров. Бойер перевел мне сказанное офицером:
– Мы находимся в польском местечке Лаква. Мы позавтракаем здесь – фронт отодвинулся на запад, – все развивается так, как предполагал наш командующий. Спид, поспешите напоить ваши моторы, – скоро снова двинемся в путь.
Вскоре мы полетели, взяв курс на северо-запад. На западе виднелся густой ряд столбов дыма, вытянувшихся, словно нескончаемая аллея деревьев.
Незадолго до полудня мы спустились в Минске, где располагалась ставка действующей армии. Там я и составил сообщение, приведенное ранее. После отлета Биннея Бойер предоставил в мое распоряжение один из штабных аэропланов.
Русское наступление на запад развертывалось вдоль железнодорожных линий: Минск, Ленино, Буг и Каменец-Подольск. Вслед за инженерными частями, приводившими в порядок железнодорожное полотно, шли эшелоны.
Параллельно железнодорожному полотну шли бесконечные вереницы тракторов, поставленных на полозья. Сверху все это казалось каким-то переселением народов.
После обеда мы спустились в занятом польском селении Остроге, из которого была установлена непосредственная телефонная связь с Москвой. Бойер разрешил мне отослать вторую корреспонденцию, и я вызвал но телефону мое московское бюро и продиктовал сообщение Марго Дениссон.
При этом я упомянул о быстром продвижении красных войск вперед и о доблести польских улан, тщетно пытавшихся задержать неприятеля и оказывавших отчаянное сопротивление.
В своем сообщении я подробно описал методы наступления красных, растянувшихся по всему протяжению фронта; польская артиллерия не могла нанести им достаточно ощутительного урона. Упомянул я также о том, как были удивлены красные командующие армиями, когда обнаружили, что на ряде участков фронта отсутствовали проволочные заграждения. Наступление развернулось настолько неожиданно, что польские части не успели установить проволочных заграждений, хоть в их распоряжении и имелись мотки колючей проволоки.
