А 26 августа была принята «Декларация прав человека и гражданина», составленная главным образом Лафайетом, но король не торопился ее подписывать, за что был подвергнут весьма разнузданной критике. Впрочем, что до Гильотена, то он своего короля боготворил. В голове примерного доктора и, как можно предположить, во многих других головах в то время все смешалось самым странным образом: да, королевская власть несправедлива вообще (так утверждали Высшие Умы), но король и королева Франции просто не могут быть несправедливы, а потому за них можно и должно отдать жизнь.
Изредка в столицу наезжал Жозеф-Александр Гильотен и буквально требовал, чтобы его сын прекратил заниматься политикой: старику чуялось в этом что-то недоброе. Сын же втягивал голову в плечи и отмалчивался — пойти на это он уже не мог. Депутат Гильотен теперь до самого рассвета жег свечи в своем кабинете, и слуга находил его поутру спящим прямо на диване в одежде и даже в туфлях.
Происходящее завораживало. Не могло не завораживать, ведь Жозеф-Игнас Гильотен был человеком, как сейчас говорят, с активной жизненной позицией.
28 августа 1789 года депутат Гильотен принимал активное участие в обсуждении вопроса о полномочиях правительства.
11 сентября 1789 года Национальное учредительное собрание обсуждало предоставление королю права вето, и депутат Гильотен поднял еще одну связанную с этим тему: а как долго может продолжаться это вето (отложенное неверие)? Собрание признало важность этого вопроса и 728 голосами против 224 заявило, что королю дается право временно накладывать вето на законы на двух законодательных сессиях.
5 октября 1789 года в ходе заседания было решено, что президент Национального учредительного собрания во главе нескольких депутатов отправится во дворец и будет просить короля принять «Декларацию прав человека и гражданина», а также первые статьи составленной Конституции. Депутат Гильотен вошел в состав этой депутации.
Но не успела депутация приготовиться к отправлению, как на улице послышались неистовые крики и страшный шум. Это были торговки, входившие в Версаль с песнями и криками: «Да здравствуют парижанки!»
Депутация от торговок представилась Национальному учредительному собранию, и было заявлено, что столица Франции находится в отчаянном положении. Аристократов обвинили в заговоре с целью уморить Париж голодом. Тут же последовала и жалоба на унижение, которое потерпела национальная (трехцветная) кокарда от придворных чинов. Торговки произносили все более и более возмутительные речи, а потом приняли решение предложить королевской страже принять трехцветную кокарду (вместо белой). Предложение было принято. Торговки пришли в восторг от своей первой победы.
