– Выпейте, дорогой граф, я полагаю, вино не повредит…
Остейн послушно отпил глоток и закрутил головой, только сейчас обратив внимание на идущее откуда-то снизу тепло. Остерман сначала не понял, в чём дело, но затем, догадавшись, что же так заинтересовало посла, любезно пояснил:
– Во все комнаты дворца по особым продухам идёт тёплый воздух, при нашем холодном климате иначе нельзя.
– Да, да, именно поэтому вы и взяли Бахчисарай, – шутливо, но в то же время достаточно многозначительно усмехнулся Остейн, отодвигая бокал.
Поняв, что столь необходимый серьёзный разговор начинается, канцлер без всяких улыбок сказал:
– Государыня Анна Иоанновна твёрдо решила продолжать дело царя Петра, и я смею надеяться на дружеское расположение австрийского двора.
– Смею заверить, что именно поэтому я сейчас здесь, – мгновенно оставив шутливый тон, ответил посол.
– Тогда позвольте узнать, – вкрадчиво поинтересовался Остерман, – каковы дальнейшие планы цисаря?
– Мне велено сообщить… – Остейн гордо вскинул голову. – В ближайшее время Австрия объявит войну Турции!
– О, так это же значит, что теперь мы будем союзниками? – Остерман не счёл нужным скрывать охватившую его радость и сразу перешёл на деловой тон: – Что требуется от нас?
– Для начала я хотел бы как можно полнее выяснить ваши ближайшие цели в предстоящей кампании, – сказал Остейн.
– Ну что ж… – Остерман сделал паузу. – Дальнейший ход войны предугадать трудно, но, судя по всему, она будет успешной. И конечно же, мы обязательно вернём то, что было потеряно после неудачного Прутского похода.
– Так, полагаю, это будет весьма справедливо. – Австриец важно покивал головой и доверительно сообщил: – Я уполномочен передать государыне Анне Иоанновне, что нашей целью будет Белград…
Услыхав столь откровенное заявление, канцлер вместе с креслом придвинулся ближе к посланнику и приготовился слушать. Когда же, закончив многообещающую беседу и проводив графа согласно этикету (благо мелкий затяжной дождь наконец прекратился), Остерман собрался идти с докладом к императрице, в зал без стука вошёл начальник Тайной канцелярии Ушаков. Остановившись в дверях, он дружески приветствовал канцлера:
– Андрей Иванович…
На что Остерман прямо-таки радостно взмахнул руками:
– Андрей Иванович…
Порой оба сановника именно так встречали друг друга, поскольку их имена-отчества были одинаковы, только Ушаков получил их от рождения, а Остермана так нарекла ещё царица Прасковья, мать Анны Иоанновны. Пройдя в залу и плотно усевшись в кресло, Ушаков с усмешкой предположил:
