Впрочем, работу удалось закончить вовремя. Едва обер-егерь прогнал всех с поляны, как послышался нарастающий конский топот, и к ягд-вагену верхом подъехали сама Анна Иоанновна и сопровождавший её обер-камергер граф Бирон. Государыня, сидевшая по-дамски на рыжей английской лошади, придержала её и одобрительно посмотрела на укрытый ветвями ягд-ваген. Свиты никакой при них не было, и обер-камергер сам помог Анне Иоанновне слезть, а обер-егерь принял узду, обратив внимание на богатую сбрую. Седло было щедро украшено самоцветами, стремена вызолочены, а оголовье сверкало алмазным набором.
Отдав лошадь, Анна Иоанновна, сопровождаемая графом, поднялась в ягд-ваген и проследовала в трапезную. Там опустилась на диван (который, судя по улыбке, заигравшей на лице государыни, был гораздо покойнее, чем седло) и потянулась к объёмистому жбану, стоявшему в окружении глиняных кружек на самой середине стола. Самолично наполнив две кружки, одну из них она пододвинула Бирону.
– Пей, дружок. – Государыня отпила немного и довольно отметила: – Прохладный…
Конечно, на охоте можно было «пропустить по маленькой», тем более что в погребце трапезной имелось рейнское, но Анна Иоанновна пристрастия к вину не имела и подобной склонности не одобряла. Правда, в особых случаях она лично могла на пиру поднести чашу кому-нибудь из приближённых, но здесь была не та обстановка, и Бирон спокойно выпил предложенную ему кружку кваса. Понимая, что Анна Иоанновна собирается с ним поговорить, граф ждал, что она начнёт с не раз слышанного им утверждения, как удобно стрелять из ягд-вагена, но сегодня государыня удивила Бирона неожиданной просьбой.
– Скажи мне, друг ты мой любезный, – она сделала многозначительную паузу, – какие разговоры вокруг ходят?
– О чём это ты, душа моя? – делано удивился Бирон. – А Тайная канцелярия на что? Там, я полагаю, всё знают.
– Я про другое сейчас. – Государыня посерьёзнела, и улыбка с её губ исчезла. – Ведомо мне, дружок, что у тебя свои людишки везде есть, вот и скажи, о чём это господа офицеры промеж себя толкуют?
Бирон понял, что именно интересует государыню, и ответил:
– Так о войне, матушка, о чём же ещё.
Анне Иоановне было понятно, что после сообщения Миниха о прорыве в Крым и отказе султана тотчас помочь хану многие в Санкт-Петербурге решили, будто кампания выиграна, и теперь сетуют, что не были там. Однако государыню интересовало совсем иное, и она уточнила:
– Ты лучше скажи, что преображенцы с семёновцами про войну толкуют и особо мои измайловцы?
