Смотр кончился, и полк отвели на край Потешного поля. Старших офицеров государыня пригласила к себе, а младшие, оставшись с солдатами, ждали дальнейших распоряжений. Однако они что-то долго не поступали, и тогда было решено дать мушкетёрам отдых. К ружьям и знамени приставили часовых, к взгорбку с балдахином, где всё ещё пребывала государыня, на всякий случай отправили махальных, в то время как остальные гвардейцы расположились, кто где хотел.
Прапорщик Нерода и три его добрых приятеля, для порядка отойдя подальше, уселись прямо на травке, высмотрев довольно укромное местечко рядом с Лебяжьим каналом. После парада настроение гвардейцев было прекрасное, и один из них, созерцая окрестности, вздохнул:
– Воно тут добре, тильки б ще оковытои[23] трошки…
– Та я ж хиба против? – отозвался сидевший рядом его товарищ, извлекая из-под мундира ловко спрятанную там баклажку.
Предвкушая внезапно свалившуюся выпивку, все радостно засуетились, баклажка пошла по кругу, отчего через малое время настроение гвардейцев, и без того бывшее неплохим, стало ещё лучше.
– Ще б сала сюды, – посетовал, довольно жмурясь, хозяин баклажки. – А то когда ещё до столу звать будут…
– Наших нимцив уже позвали, – гвардеец, что был справа от Нероды, сердито фыркнул и повернулся к прапорщику. – Вот ты с семёновцами и преображенцами добре знаешься, скажи: там теж уси офицеры нимци?
– Почитай воно так, – ответил Грицько и, малость помедлив, добавил: – Тильки воны тем дуже не задоволены.
– А я б про то помалкивал, – вмешался молчавший до сих пор гвардеец и, отпив из баклаги, хмыкнул: – Тайная канцелярия бдит…
– То ты верно говоришь, – согласился с ним Нерода. – Немцы не немцы, а каб не воля нашей государыни-матушки, сидели б мы на засечной линии и татар высматривали…
Сказанное прапорщиком заставило гвардейцев на какое-то время умолкнуть. Вид с берега канала располагал к созерцательности, однако Нерода, меняя тему, взбодрил притихших было товарищей, заявив:
– Гадаю, смотр нам сделали через войну, не иначе.
Прапорщик тут же получил поддержку:
– Та война доброе дело! Треба ж нарешти от той татарвы позбутысь[24], – сказав так, хозяин баклажки перевернул её вверх дном и, убедившись, что она совершенно пуста, спрятал её назад под мундир.
Выпитая натощак водка быстро развязала языки, и теперь малость охмелевшие гвардейцы заговорили уже все враз:
– Да, ежели ногаев со степи выгнать, а за службу там надел получить, на той земле добре хозяйнуваты
