– Правда, – улыбнулся Грицько. – Я сам в турка лопатой запустил.
– Попал? – весело подначил его семёновец.
– Попал… – Нерода нахмурился, ему вспомнилось, как им, оставшимся без патронов, пришлось отбиваться чем придётся, и он предложил: – Я вина скажу?
– Не надо, – отмахнулся семёновец и предложил: – Лучше пошли глянем, как в бильярд играют.
– О, так он тут есть, – обрадовался Грицько и поднялся.
К игре французского короля приохотил свой ближний круг сам Пётр, завезя из Голландии первый бильярдный стол. С того времени бильярд имелся во дворце, у кое-кого из знатных вельмож, потом у тех, кто побогаче, а вот теперь, по словам семёновца, эту игру завели и здесь, в аустерии.
В бильярдной, куда Грицько вошёл вслед за товарищем, на самой середине стоял большой вытянутый стол с бортиками и шестью лузами по краям, а вокруг него всё время сновал служитель, упрашивая толпившихся у стен зрителей не напирать на игроков. Играли двое: армейский капитан и поручик-преображенец. Деревянными киями они поочерёдно целились в жёлтые шары из слоновой кости так, чтоб те после удара, сталкиваясь между собой, падали в лузы.
Протискиваться по примеру других ближе к столу Нерода не стал. Со своего места он и так хорошо видел гладкую, крытую сукном поверхность стола и перекатывающиеся по ней шары. Видел он и раскрасневшегося капитана, который, похоже, сильно проигрывал и горячился, в то время как гвардеец, почему-то всё время стоявший спиной к Нероде, почти при каждом ударе вгонял шар в лузу. Противясь ему, раздосадованный капитан как-то неловко ткнул кием, шар, перескочив бортик, стукнулся о пол, и гвардеец, демонстративно кладя кий на сукно, громко заявил:
– Партия!
У стола немедля началась толканина, желающие играть принялись спорить, а получивший свой выигрыш гвардеец шагнул к двери и, столкнувшись нос к носу с семёновцем, сказал:
– Вот ты где, а я думал, искать придётся.
Нерода непонимающе глянул на игрока и, к своему удивлению, признал в нём преображенца, с которым когда-то познакомился в кружале. Гвардеец тоже узнал Гриця и приветливо улыбнулся.
– Ну как повоевал, измайловец?
– Хорошо повоевал, – ответил за Нероду семёновец и с усмешкой добавил: – Знаешь, он из тех, что с турками дрекольем дрались.
– Значит, наш человек, – хмыкнул преображенец и, дружески взяв Гриця под руку, увлёк за собой.
Нерода думал, что они вернутся туда, где он ужинал, но преображенец привёл его и семёновца совсем в другой зал. Обстановка тут была богаче, свечей намного больше, а у дальней стены виднелась малая темноватая ниша, где устроились музыканты, негромко наигрывавшие гавот. Музыка получалась не особо громкой, говорить не мешала, и сидевшие за столами гвардейцы о чём-то увлечённо спорили. Грицько вспомнил, что по заведённому ещё императором Петром порядку в аустерии полагалось вести беседы о важных, порой государственных делах.
