Сейчас роман, положенный в шкатулку, останется внизу в подземелье виллы. То, о чем я говорю в нем как о действительности, уже переходит в историю. Мир изменяется. А человек останется таким, каким был.
Не знаю куда нужно ехать. Сейчас события сильнее людей. Если возвращусь в мою белую виллу — только о ней тоскую в эту минуту! — продолжу… Что нам готовит завтрашний день, если только он настанет для нас, разумеется?..»
Следовали дата и подпись, которая заставила женщину вздрогнуть от неожиданности.
— Камен Росита! — с глубоким волнением воскликнула она.
— В чем дело? — спросили ее заинтересованные мужчины.
— Да это же… псевдоним моего деда по матери… Писателя и общественного деятеля перед войнами. Мне было лет десять, когда мама рассказывала фантастическую историю о нем, которую, может быть, он поведал в своей книге. Знаю и о вилле. Там, по мнению мамы, исчезла его рукопись, засыпанная в то ужасное время… Знаю что он не мог ее найти, но не сожалел об этом. Он говорил, что ему не хотелось бы возвращаться к тем тяжелым дням… Дед видел зарю нашего чистого и истинного мира, он один из немногих, которые видели…
— Камен Росита? — проговорил черноглазый. — Да, это имя известно в литературе старого мира. Его книги являются редкостью. Он мало писал… Несколько блестящих фрагментов того времени, когда литература и искусство были в упадке.
— Теперь уже для нас, — откликнулся блондин, — эти документы представляют не столько историческую, сколько литературную и психологическую ценность…
— В каком смысле психологическую? — настороженно обернулся к нему черноглазый. — Ты может быть имеешь в виду моральную сторону?
— Да. Совершенно верно… Ничто, никакая ложь не в состоянии уничтожить моральную силу человека. Любой творческий документ из прошлого является в значительной степени документом о нравственном подвиге… В борьбе за правду закладывали много, иногда все… Морально ничтожный человек разве мог понять истину, чтобы ей служить?.. Очень рад, — он взглянул с доброй улыбкой на женщину, — что могу вручить внучке Камена Роситы такую редкую и ценную рукопись… При одном условии…
— Каком? — улыбнулась миндалевидными глазами женщина, прижимая к груди маленькую рукописную книжку.
— Тут, у моря, ты нам прочтешь эту книгу твоего деда… Песня моря и музыка твоего голоса… предвкушаю очарование. Только ты бы могла передать мелодию того далекого мира — ведь ты же говорила, что тоскуешь по прошлому, по тысячам жаждавших душ, которые мечтали о нашей прекрасной жизни… Пусть душа будет мостом между прошлым и настоящим.
