«Возможно, это было сделано намеренно», — пробормотал он себе под нос. Может, они не хотели, чтобы информация сохранилась?
Маневровый ранец развернул его, позволяя как следует осмотреться. Над арочным проемом сохранился потек вязкой коричневатой жидкости, которая сползала по стене до тех пор, пока понизившаяся температура не превратила ее в полупрозрачную твердую массу. Под ее неровной поверхностью с трудом можно было рассмотреть очертания гладких контуров какого-то предмета.
Джошуа подлетел ближе, стараясь не обращать внимания на слабость, охватывающую тело из-за серьезного повреждения ног. Несмотря на успокаивающую подпрограмму, у него уже голова раскалывалась от боли, а передвигаясь по тоннелю, Джошуа пару раз заметил, что дрожат руки. Нейронаноники известили о падении общей температуры тела на один градус. Похоже, проявляются последствия пережитого шока. Необходимо применить нанонический медицинский пакет и стабилизировать состояние, как только он доберется до космоплана. На губах появилась горькая усмешка. Когда доберется! Он чуть не забыл о Сэме и Октале.
А вот замерзшая жидкость его не обманула. Вблизи при включенных на полную мощность фонарях он сумел рассмотреть очертания электронной стойки. Она была на месте и ждала его, терпеливо ждала более двух с половиной тысяч лет, с тех пор как невежественные земляне распяли Иисуса на примитивном деревянном кресте. Грязный лед устоял перед коварным воздействием вакуума, уничтожившим большую часть содержимого Кольца Руин. Все электронные цепочки, все кристаллы памяти только и ждут свежего потока электронов, чтобы пробудиться к жизни. Вот он, его Большой Куш!
Теперь осталось только доставить находку в Транквиллити.
Джошуа закрепился у выхода из тоннеля и убедился, что в коммуникационном диапазоне нет никаких следов присутствия людей, а только привычный треск и шорох, создаваемый излучением Мирчаско. После возвращения из тоннеля он испытывал странное чувство радости при виде Кольца Руин. К этому моменту он почти утратил всякую надежду. А теперь, несмотря на затуманивающие мозг транквилизаторы, в душе его росла упрямая решимость.
С того места, где он остановился, не было видно ни космоплана, ни «Мадийра», поскольку выход из тоннеля находился ниже поверхности на четырнадцать метров — червоточина в отвесной скале.
Внизу, в тридцати пяти метрах под ним, виднелся охристый слой силикона. Кальверту до сих пор даже думать не хотелось о том, какая сила могла расколоть эту толщу с такой же легкостью, с какой он раскусывает печенье.
