Мирон Иванович Мержанов умер в декабре того же 1975 года в Москве. Похоронен на Армянском кладбище в семейном захоронении, где покоятся его мать и братья — талантливый художник Яков Мержанов и известный журналист Мартын Мержанов. Надгробие представляет собой изящную стелу из белого мрамора с факсимиле, символизирующим принадлежность к творчеству многих представителей этой семьи.
А память об архитекторе Мержанове живет в его произведениях во многих городах нашей страны и, прежде всего, в Сочи, где наиболее ярко проявился его талант.
Глава X
Судьбы памятников нерукотворных
Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастет народная тропа.
В этих пушкинских строчках, кроме поэзии, понимания значимости своего творчества, заключен еще и некий авторский рационализм: недолговечны памятники рукотворные, зависимы от времени, от произвола потомков тех людей, что сооружали их. (В данном случае речь идет об архитектурных памятниках.)
Вот и едут ныне потомки потомков за тридевять земель, чтобы взглянуть на руины Колизея и Парфенона, восстанавливают по описаниям уничтоженные сооружения, тот же храм Христа Спасителя в Москве, например. Более осведомленные из потомков радуются тому, что уцелел Московский Кремль, а ведь был он на волоске от гибели. По проекту знаменитого зодчего XVII века Василия Баженова на месте многочисленных построек XV–XVI веков в Кремле-должен был подняться огромнейший дворец, скромно названный Большим. 1 июня 1773 года даже прошла церемония «положения первого камня». Торжественная процессия спустилась вниз к реке и остановилась у нарядного, похожего на античный храм павильона, специально выстроенного к торжеству, — в нем должна была произойти церемония закладки дворца. Баженов… выступив вперед, начал говорить речь.
(…) «Некоторые думают, что архитектура, как одежда, входит и выходит из моды, но как логика, физика и математика не подвержены моде, так и архитектура, ибо она подвержена основательным правилам, а не моде…), — произнес чуть хрипловатым от волнения голосом Баженов»; и сказанное не соответствовало его замыслу воздвигнуть исполинский дворец и переиначить весь тогдашний Кремлевский ансамбль с прилегающей к нему Красной площадью. Екатерина II неожиданно для архитектора запретила осуществить проект. Едва ли стоит нам печалиться по этому поводу.
Но и впоследствии официальные лица, архитекторы, в чьем ведении находились памятники, очень вольно обращались с ними. В этой связи интересна судьба Успенского собора в Рязани, построенного зодчим Яковом Бухвостовым в 1699 году. Сейчас это здание является одним из символов города, ярчайшим образцом Нарышкинского стиля, «своеобразным апофеозом древнерусской архитектуры». А в 1800 году Синод издал Указ, который предписывал обветшавший храм разобрать и построить новый. К счастью, именитые граждане Рязани понимали, какую архитектурную ценность представляет собой Бухвостовская постройка. Вызванные благодаря их хлопотам из Москвы архитекторы, установили, что «настоящие стены оного собора прочны и его можно поправить с прочностью…». Синод изменил свое решение, и начались восстановительные работы, завершившееся в 1806 году.
