Муки этого этапа закончились. Прекратились насилия «паханов» и воров. Прибывших пригнали в лагерь. Мержанова поместили в блок политических заключенных вместе с немецкими шпионами, карателями и такими же жертвами произвола, как он.
На второй день Мержанова вызвал заместитель начальника отделения ГУЛАГа по строительству майор внутренней службы Крючков. Внимательно посмотрев на вошедшего, он спросил:
— Сидеть на баланде будешь или поработаешь за приличную кормежку и деньги?
Мержанов понял, что майор поверил приговору и принял его за закоренелого врага народа, и спокойно ответил:
— Угрозы не боюсь. Осужден по клеветническим материалам. Наступит время, и вы убедитесь в этом. Как главный архитектор хозяйственного управления ЦИК и председатель правления фонда Союза архитекторов СССР, я внес в свое время лепту в проектирование и строительство Комсомольска-на-Амуре. В какой-то мере он мое детище. Я готов трудиться по развитию города при условии, что вы оградите меня от уголовников и предоставите мне возможность ознакомиться с планировкой и архитектурой строения на месте.
Крючков поверил в невиновность архитектора, обещал выполнить его требования и, как бы извиняясь за грубость, примирительно пооткровенничал:
— Я давно просил Главное Управление Лагерей направить мне квалифицированного специалиста, но то, что получу вас, известного архитектора, мне и не снилось. Я инженер-строитель, надеюсь, что сработаемся, и вы будете довольны. Вам придется руководить зеками, стариками-строителями, женщинами. Комсомольцы-первостроители на фронте, на них идут похоронки.
Мержанова переместили из общей зоны в производственный барак — мастерскую. Там он жил и работал над проектами. Принесли элементарные принадлежности для расчетов и черчения. Через три дня архитектор в сопровождении вооруженного конвоира и инженера горисполкома выехал на «Виллисе» в город и был приятно удивлен. За двенадцать лет Комсомольск-на-Амуре превратился в благоустроенный промышленный город с гигантскими судостроительным, авиационным, сталелитейным, машиностроительным, нефтеперерабатывающим заводами, с красивыми просторными улицами, проспектом Первостроителей, со светлыми многоэтажными кварталами. На берегу Амура он увидел глыбу гранита. Подойдя поближе, прочитал выбитые на ней слова: «Здесь 10 мая 1932 года высадились первые комсомольцы — строители города».
Мержанов представил полуголодных, скудно одетых парней и девушек всех национальностей Советского Союза летом в туче осатаневших комаров и мошек, а зимой, в сорокоградусные морозы, напористо наступающих на неприветливую тайгу. Его воображение высветило их, уставших, с кровоточащими мозолями от рукояток топоров, пил, лопат, в холодных серых палатках, землянках, с допотопными буржуйками, с едва мерцающими керосиновыми лампами. Но он понимал безграничную веру молодежи в светлое будущее, с которой они вошли в славную летопись города, страны.
