Это обширное отступление, конечно, прямого отношения к жизни архитектора Мержанова не имеет. Но иллюстрирует заповедь: «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь». Обласканный Хрущевым за свою готовность догнать и перегнать Америку по производству мяса, секретарь Рязанского обкома Ларионов за свой эксперимент расплатился жизнью.
Глава VI
Беда не приходит одна
К началу Великой Отечественной войны у Мержанова установились тесные творческие отношения и дружба с видными деятелями архитектуры страны, в числе которых были академик Каро Семенович Алабян, член-корреспондент Академии архитектуры Давид Ефимович Аркин, руководитель Института общественных сооружений Академии архитектуры академик Николай Яковлевич Колли, архитектор Наум Григорьевич Спектор. С ними Мержанов приступил к проектированию еще небывалых по архитектуре жилых домов, зданий культурного и общественного назначения, здравниц, используя классические и новейшие достижения мирового градостроительства.
Благожелательные сослуживцы Мержанова уважительно называли его двужильным, вездесущим. Война утроила и эту его огромную энергию. Делая быстро и много, он увлекал своим порывом сотрудников. Флегматичных и ленивых торопил и подбадривал. Тех, кто оставался вялым, безучастным, наделял нелицеприятными определениями, не подозревая, что в 1943 году эти обиженные и станут коварными злопыхателями, лжесвидетелями. Вместе с членами правления Союза советских архитекторов СССР Мержанов 27 июня 1941 года обратился к архитекторам страны с призывом подчинить свою работу задачам военного времени. С бригадой архитекторов он в короткий срок обследовал, спроектировал и построил в Москве новые бомбоубежища, газоубежища. Для этих целей был приспособлен Московский метрополитен. С начала налетов фашистских бомбардировщиков тысячи столичных семей располагались на ночь с переносными постелями на станциях метро.
При объявлении «Воздушной тревоги» москвичи-добровольцы местной противовоздушной обороны устремлялись на чердаки и крыши домов для тушения возможных пожаров от зажигательных бомб. Такие же обязанности взял на себя и ведущий архитектор страны. Он был готов ухватить металлическими клещами с длинными рукоятками огнебущующие зажигалки, сбросить их вниз или утопить в бочке с водой. Не охладили его пыла массивные налеты стервятников с 22 июля по 5 декабря 1941 года. Он не боялся разрывов фугасов, падающих остроконечных осколков от снарядов зениток. Архитектор не знал, что пройдут годы, и таких, как он, добровольных бойцов МПВО, станут причислять к активным участникам Московской битвы. Не ради будущей славы он подвергал себя смертельной опасности — мужественно исполнял гражданский долг, радовался, когда наши летчики давали сокрушительный отпор врагу в столичном поднебесье, когда ослепительные лучи прожекторов ловили вражеские самолеты, а парящие аэростаты заграждали стальными тросами-кольчугами дорогу вражеской авиации.
