Когда Ворошилов доложил Сталину о ходе строительства санатория, тот помолчал, недоверчиво посмотрел на него и недовольно произнес: «Новые казармы строишь».
У Сталина были основания для такого предположения. Официально он поддерживал конструктивизм. Надо было быстро и много строить промышленных и жилых зданий, школ, больниц. При быстром темпе страдало качество. Сталин не скрывал неудовлетворенности этим, но вносить коррективы в строительство считал преждевременным.
Несколькими днями позже он, просматривая кинохронику, вдруг увидел то, что и вообразить не мог: растущий в Сочи великолепный дворец здоровья с чудесным парком. Немедленно был приглашен Ворошилов и отечески обласкан.
Тогда и стал архитектор Мержанов известен главе государства.
Весть об уникальном архитектурном ансамбле быстро распространилась по Советскому Союзу и за рубежом. Его фотографии помещались в газетах, журналах, альбомах и на открытках. Не было ни одного фильма о здравницах Черноморья, чтобы на переднем плане не помещалась трасса фуникулера. Народным комиссаром обороны Мержанов был награжден именными золотыми часами, тремя тысячами рублей, кожаным пальто, отрезом коверкота на костюм.
В 1937 году на Парижской выставке архитектурный комплекс санатория был признан лучшим в мире, автор его был удостоен высшей награды — Гран-при.
К Мержанову пришла слава.
Мержанов родился, рос, учился, работал среди людей разных национальностей. Он был воспитан интернационалистом, но как армянин горячо любил свой народ, гордился его мужеством, стойкостью. Глубоко изучил историю, литературу, искусство Армении. Украшения фасадов, лоджий, балконов зданий, сооруженных по его проектам, изобиловали армянским орнаментом. Он знал на память и нередко декламировал стихи и поэмы армянских поэтов, чтил творчество Акопа Акопяна, восторгался музыкой Арама Хачатуряна.
И в Ростове-на-Дону, и на Северном Кавказе, и на Черноморском побережье, и в Москве — повсюду, где бывал известный и уважаемый архитектор, его душевно принимали гостеприимные армяне, угощали ароматными национальными яствами, вкуснейшим темно-красным густым вином, разливаемым непременно из чайника.
Любя свой народ, он верил, например, легенде о происхождении коньяка и часто сам рассказывал, как предприимчивый молодой армянин Коньян, навьючив лошадей овечьими бурдюками с армянским белым вином, пошел искать счастье в далекой Франции. Остановившись в селении у реки Широнта, Коньян выгодно продал вино и запросил у отца новые партии. Так продолжалось до того времени, пока у отца перевелись овцы, и он прислал вино в дубовых бочонках. Перевозка занимала много времени. Когда Коньян вскрыл бочонок, его охватил ужас: вместо белого вина образовалась какая-то жидкость неведомого запаха, золотистого цвета. Чтобы не разориться, он вынужден был снизить цену. Однако рано утром следующего дня у его дома раздались крики французов: «Коньяк, Коньяк, проснись, быстрее налей золотого вина». Надо заметить, что у французов о происхождении коньяка существует иная легенда.
