).
Во дворе стоял деревянный дом. Он был заперт, и крестьяне не хотели открывать его. Когда мы взломали дверь, какая-то женщина с ребенком словно безумная кинулась на нас, но мы ее твердо и аккуратно отстранили. Здесь мы нашли немного муки, яиц и сала. Когда же все найденное было собрано вместе, выяснилось, что наша добыча довольно значительная. Я рассказываю об этом так подробно, чтобы понять логику русских. Если бы они добровольно открыли свои кладовые, большая часть их домашнего убранства осталась бы нетронутой, поскольку было необходимо вскрывать полы, чтобы найти что-нибудь — в общем, все перевернуть вверх дном. Под одним из таких полов, настеленном поверх мощных брусьев, мы нашли полные горшки колбас, хранившиеся в ящиках четырех или пяти футов в длину и заполненных кусочками сала и мяса, каждый толщиною в цолль.[48] Хотя они уже и попахивали, тем не менее, их быстро съели. Здесь также были спрятаны горшки, наполненные кусками творога, который в соответствии с обычаями страны приготавливался путем нагрева молока на огне, так чтобы оно свернулось и чтобы молоко, сыр, и жир плавали вместе. А еще нам достались сыр и сало.
В другой, полуразграбленной деревне, в домах ничего не было, и потому, побуждаемые голодом, мы осматривали землю. С несколькими своими товарищами я убрал большую кучу дров, возможно, лежавшую там совсем недолго. Мы убрали ее, немного покопались в земле и обнаружили дощатую крышку. Под ним оказалась яма, глубиной десять или двенадцать футов. В ней стояли прикрытые соломой горшки с медом и пшеницей. Вытащив их всех оттуда, мы открыли эти горшки и увидели твердое вещество белого цвета, похожее на воск. Даже саблей трудно было выковырять даже небольшой кусочек, но как только горшок был поставлен на огонь, все внутри него расплавилось, и стало ясно, что это чистый мед. Теперь у меня был мед, которым я питался неделю, хотя и без хлеба. Я ел и сырые пшеничные зерна, и болотный аир, самые разные корнеплоды, в общем, все, что могло хоть как-то утолить жестокий голод.
После этой верховой прогулки мы снова вернулись в бивуак и 16-го августа пошли в сторону Смоленска. От моей роты осталось только 25 человек. В Витебске из нескольких батальонов уже сформировали полки, при этом многие офицеры остались без команды — среди них был мой капитан, которого звали Аррант. Все должны были быть готовы к бою. Перед нами на обширном холме лежал Смоленск, а за ним протекал Днепр. Даже в ночь нашего прибытия было несколько стычек между нашим авангардом и русскими форпостами.
