Тут возник вопрос, как перевезти и поделить зерно, но мне показалось, что в одном из домов я видел лошадь. Все сразу же поспешили туда. Мы нашли двух вместо одной, но, к сожалению, это были жеребята, и их нельзя было использовать. Мы взяли того, что был побольше, положили на него два мешка и очень медленно пошли. Пока мы шли, русские издалека заметили, как мы возвращаемся с добычей, и в то же время в долине мы увидели отряд крестьян, человек около пятидесяти. Они побежали прямо на нас. Что нам было делать, кроме как стрелять в них? Я, однако, вел лошадь, второй человек держал мешки, а остальные стреляли, один за другим, так что крестьяне рассыпались в разные стороны, чтобы не погибнуть так легко, и мешки им у нас забрать не удалось.
Мы поспешили к нашему бивуаку, но по пути наткнулись на глубокий ручей, и лишь одно бревно лежало поперек него. Возник вопрос, как переправить лошадь и мешки. Я сказал: «Ну, мешки мы перенесем, а лошадь перейдет вброд», и в самом деле, мне удалось пройти по этому узкому мосту в вертикальном положении и без использования перил, хотя этот подвиг мог мне дорого обойтись, так как река была очень глубокая. Затем перешла лошадь, мы вновь загрузили на нее мешки, и, наконец, вошли в свой лагерь. Это был триумф! Никто не мог сдержать своей радости. Затем мы замесили тесто в маленькие шарики и запекли их на кострах. Этой пищи мне хватило на неделю, и я поблагодарил Бога за тот подарок, что меня ждал под соломенными связками.
Затем мы прошли через Уллу, Бешенковичи, и Островно, а ближе к концу июля направились на Витебск. Часто на этом марше мы совершали конные набеги. Обычно около тридцати наших людей сходили с главной дороги, чтобы найти заселенную и неразграбленную деревню. Мы собрались с силами и шли примерно три или четыре штунде, надеясь на следующем бивуаке догнать армию.
Нам повезло, мы нашли деревню, где все, казалось, было в полном порядке. Для того чтобы защитить наш маленький отряд, мы оставили арьергард, чтобы в случае нападения русских он предупредил нас. Как только мы вошли в село, к нам сразу же подошел человек, вероятно, посланный от старосты, чтобы узнать наши желания. Мы сказали ему, что мы собираем провизию для армии — и если они отдадут нам ее добровольно, сила применена не будет. Он сообщил об этом деревне, но ответ был явно не добрый, и поэтому мы были вынуждены разбиться по двое и обыскать дома. Вместе со своим товарищем я приложил много сил, но мы не нашли ничего, кроме молока и капусты («капука»
