– Чувствую, Сэддик. Свободней, чем когда-либо.
– Ноша у Рутта в руках, и он ее донесет.
– Да, Сэддик.
– Донесет и передаст взрослым.
– Да, Сэддик.
Последний цвет и есть слово. Видишь, как ярко он сияет в глазах умирающего ребенка? Посмотри один лишь раз, прежде чем отвернуться.
– Обязательно, Бадаль, когда я вырасту. Но не сейчас.
– Да, Сэддик, не сейчас.
– Когда я со всем этим покончу.
– Когда ты со всем этим покончишь.
– И когда свобода тоже закончится, Бадаль.
– Да, Сэддик, когда свобода тоже закончится.
Калит снилось, что она оказалась там, где ей пока что быть не следовало. Совсем низко над ее головой нависли серые разбухшие тучи, такие ей доводилось видеть над равнинами Элана, когда с севера приходили первые снегопады. Завывал ветер, холодный, как лед, и сухой, будто внутренность промерзшего склепа. Низкие северные деревья торчали из вечной мерзлоты, напоминая костлявые руки, в почве между ними виднелись многочисленные провалы, там вязли в грязи сотни четвероногих существ, умирали, превращались в лед, ветер теребил их сделавшиеся матовыми шкуры, а кривые рога выбеливала изморозь, и она же кольцами окружала провалы глазниц.
Согласно эланским мифам, так выглядит подземное царство мертвых, и так же обстояли дела в отдаленном прошлом, у самого начала времен, когда жизнь впервые оттеснила жгучий холод собственным жаром. Мир начался во мраке, тепла в нем тоже не было. В должное время оно пробудилось, вспыхнуло угольком, совсем ненадолго, чтобы потом все вернулось в первоначальное состояние. Так что перед ней могло быть и зрелище из будущего. Но, будь то прошлое или же еще не наступившая эпоха, жизнь в этом месте заканчивалась.
Только она здесь была не одна.
Поверх гребня в сотне шагов от нее восседали на тощих конях два десятка всадников. Они были в черных плащах, в шлемах и при оружии и, казалось, смотрели на нее в ожидании. Однако ужас приковал Калит к месту, словно она тоже по колено вмерзла в грязь.
На ней была лишь тонкая туника, драная, полусгнившая, стужа сжимала ее сейчас со всех сторон, словно рука Жнеца. Безжалостная хватка не давала шевельнуться, даже пожелай она этого. Ей хотелось избавиться от чужаков, закричать на них, ударить волшебством, чтобы они обратились в бегство. Изгнать прочь. Только это было не в ее власти. Калит чувствовала себя такой же бесполезной, как и в своем собственном мире. Пустым сосудом, тщетно мечтающим исполниться геройской отвагой.
Ветер трепал мрачные силуэты воинов, из тяжелых туч наконец-то посыпался снег, колючий, словно ледяные осколки.
