По части раскрытия секретов Алиса Ивановна чемпион: рассказать о человеке смешное и обидное, пошутить остроумно и недобро для нее в порядке вещей. В ее рассказах люди всегда обнаруживают не лучшие качества, особенно женщины. Но слушать ее смешно. У нее такое множество связей с миром, как редко у кого.
Алиса Ивановна хитрая. Я хорошо вижу, какая хитрая. Скажет что-нибудь колкое, и тут же невинный взгляд. Иногда говорит наивным голосом, но хитренькое в глазах остается. Всегда следит, смеются ли ее рассказу, хочет всем нравиться, быть неотразимой, царить. Но что же ей не царить? Здесь всё ее: дом, мама, подруга, собака.
Ко мне Алиса Ивановна относится как к одному из домашних питомцев. Когда все уходят, она дает распоряжение домработнице изолировать животных во избежание катастроф кого куда: Кинусю в ее комнату, собачку Цецилии Карловны Шекки в столовую, клетку с канарейками в кладовую, аквариум накрыть сеткой… Мне кажется, что она добавит: меня тоже в кладовую или накрыть сеткой.
Из всего этого можно решить, будто Алиса Ивановна мне не нравится. Мне действительно не нравится насмешливость Алисы Ивановны, резкость, холодность… Она похожа на елочный шпиль: блестящая и острая.
Но я еще не сделал окончательного выбора, в кого я влюблен, в Алису Ивановну или в Татьяну Николаевну.
Теперь Татьяна Николаевна.
Она красавица. Редкостная красавица. Одна из красивейших женщин в Ленинграде, а то и в мире. Кто-то из гостей говорил о ней Алисе Ивановне «немыслимая красавица», и Алиса Ивановна кивала.
Одевается Татьяна Николаевна в очень красивые платья, особенно красиво черное шифоновое, она носит его с фамильным медальоном. В комнате у нее висят семейные портреты, расположилась ее собственная старинная семейная мебель.
Татьяна Николаевна дворянка, хорошего рода. Род Глебовых не такой знатный, как мой с материнской стороны и уж тем более со стороны моего отца, но достойный, они в родстве с Мусиными-Пушкиными. Татьяна Николаевна не гордится своим дворянством, как Ма tante. Я не то имею в виду, что ее дворянство важно для меня, просто к слову пришлось. Но все же маловероятно, что я смог бы влюбиться в пролетарскую девушку в начищенных зубным порошком парусиновых туфлях, без принципов хорошего вкуса.
Мне кажется, я не видел Татьяну Николаевну дома без кисти или карандаша в руках. Кажется, что она просыпается и сразу начинает работать. Когда не работает, играет на скрипке.
Татьяна Николаевна не религиозна совершенно. Но кипение ее духовной жизни так бурно, что ей более естественно быть религиозной, например, я легко могу представить ее послушницей в монастыре. Как-то раз я спросил ее, каково было учиться у Филонова. Она ответила: «Это было похоже на послушничество»… Тут-то я и осознал всю глубину ее существа: она глубоко верующий человек, несмотря на отказ от Бога. Правда, сейчас религия ее — живопись. Но тогда место Бога в ее вселенной занимает Учитель, Филонов?
