Дочери Бетти пришлось столкнуться со многими трудностями. Очень сложно, например, было сообщить маме о том, что ей лучше отказаться от вождения. Зрение Бетти сильно упало, ее реакции замедлились. Вождение перестало быть безопасным для нее самой и для окружающих. Теперь дочь стала шофером для своей матери – возила ее по делам и за покупками, встраивая эти новые обязанности в собственный рабочий график так, чтобы та могла ездить к врачу, в салон красоты, на обед с подругами и по магазинам каждую неделю. Это давало повод регулярно проведывать Бетти, чтобы следить за ее питанием и самочувствием и помогать с домашними делами и повседневными задачами.
Но по мере того, как деменция прогрессировала, Бетти всё менее охотно вставала с кровати и выбиралась из дому по утрам, особенно когда дело касалось визитов к врачу. В такие дни дочь приезжала утром, за несколько часов до приема, и заставала Бетти еще в постели.
– Мам, пора вставать! – бодро сообщала дочь. – Тебе сегодня к десяти к доктору Смиту. Я приехала пораньше, чтобы помочь тебе собраться. Я пойду в ванной воду включу, пока ты встаешь.
Бетти садилась в постели, сонно оглядывалась и спрашивала:
– А куда нам сегодня нужно?
– Сегодня тебе к десяти к доктору Смиту, – повторяла дочь. – Проснись и пой!
– Я сегодня совсем не спала. Можно мы поедем в другой раз? – и Бетти снова укладывалась в постель.
Дочь начинала чувствовать вновь подкатывающее отчаяние. Она ведь напомнила маме о сегодняшнем приеме еще вчера за ужином! Но эта утомительная и предсказуемая сцена повторялась снова. Дочери становилось всё труднее скрывать свои эмоции, в лице и голосе начинало проявляться раздражение.
Бетти чувствовала недовольство дочери, но не помнила, что уже не раз задавала эти же вопросы, и не могла понять, чем дочь так расстроена. Она была в совершенном замешательстве. С беспокойством и сомнением Бетти снова спрашивала:
– А куда мы собираемся?
– Тебе к доктору через час назначено. Нам уже надо торопиться, а то опоздаем, – отвечала дочь, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие.
Я выслушала дочь Бетти, которая описала мне все эти досадные обстоятельства. Она чувствовала себя ужасной дочерью из-за того, что позволяла себе так сердиться на свою любимую маму. Она понимала: мама действительно не помнит, что уже задавала тот же самый вопрос несколько раз, но было очень трудно повторять ей одно и то же каждые пять минут и не спятить. Ей казалось, что чем больше она старалась расшевелить и поторопить маму, тем медленнее та реагировала и тем больше сопротивлялась.
