«Тая я», — говорю снова.
«Вот так. В магазин завтра не выйдешь. Ты, Лизка, проследи».
«А в столовой-то что? — я его спрашиваю. — По консервам там, знаю, просторная утруска, а по сыру-то как?»
Лизка мне объясняет:
«Сыр, он только в офицерском продпункте бывает. Туда Федор Матвеевич сейчас не могут пристроить… — И вдруг затараторила: — Да чо Тайка-то? Она у нас дурная еще совсем. Подведет, глядите! Я бы вон лучше пошла, Федор Матвеевич…»
«Пошла, да не дошла», — отрезал тот. Взгляд у Ребракова увесистый и мутный.
«Эх вы!..» — А сама встаю из-за стола. Думаю, как мне сейчас с Римкой до маминого домика добираться за полночь. Вещи быстро кидаю в узел.
«Тихо! Она свою линию знает… она скажет!» — тут же воспрянул духом сникший было Левнов. Потом, поди, как протрезвеет, испугается: как разговаривал с начальством…
«Ну ты чо, Тайка? Куда? Злая-то ты чо? Она же на меня и злая…»
«А на донорском-то пункте, — говорю, — какая на кровь усушка? Тоже, может, ее там расхищают?!» — Это я им уже с порога кричу.
А дальше? Что и говорить — как пришлось мне дальше… От нашего же заведующего зависело меня постоянно на тяжелую разгрузку ставить. А то и в хищении обвинить.
Старенькая Нюся-то меня жалеет, как-то обронила ему, что у Таи, мол, Гущиной не остается времени на продавца обучаться.
«Уж отпустили б вы ее тогда, Виктор Авдеевич».
«Не имею права по военному времени».
И все женщины в магазине понимают, в чем дело. Не в первый раз, видно, такое. А одна, бакалейщица в кудряшках, на меня зверем глядит. Грузчики тоже пересмеиваются сочувственно.
Со смены я прихожу… Печка у меня мазутная коптит, но тепло-то все выдувает сразу. Мамин домик и вправду совсем заваливается. Радио зато теперь такое радостное слушаешь что ни день… Это уж зима сорок третьего была.
Римка моя то со мною сутки, то у старухи соседней. Как я на смене. Я бабке за нее из своего пайка плачу. Она сначала рада была. А потом, видно, «надоумили» ее люди, говорит: мало.
«Девчонку, — говорит, — не стану брать к себе. Совсем голодная девчонка. Еще за моими внуками глядит: как те за стол… Совсем голодная чой-то продавщицына дочка».
«Да, бабушка…» — я ей говорю…
В общем, на прежней цене остались.
А тут вдруг, уже по весне, заболей у меня Римка. Глухо так кашляет и руками низы ребер зажимает. Устает она от кашля, а так ей передышка вроде бы.
Я врачихе-то нашей районной твержу, говорю я ей, что тает девчонка совсем, надо в больницу скорее! А она мне: «Эх, мамаша… Больницу мы ускорим. (А ведь очередь в больницу.) Только ребенку сало и мед нужны… Пенициллин тоже, сумеете, так достаньте».
