— И чем ты в банде занимался, Саша?
Александр насупился:
— Дело прошлое. Ты не следователь, я не подозреваемый. Что было, то было. Давай вперед смотреть.
— Давай, — согласился Геннадий Ильич. — Кто бандитами заправляет?
— Горбатый, — ответил брат.
Это показалось Геннадию Ильичу настолько забавным, что он рассмеялся и воскликнул:
— Теперь Горбатый! Я сказал: Горбатый!
Это была цитата из фильма, который отлично помнил и Александр. В доказательство того он процитировал дальше:
— С тобой, свинья, не гавкает, а разговаривает капитан Жеглов!
— Помнишь! — одобрительно кивнул Геннадий Ильич.
— Кто же не помнит. Только этот Горбатый не киношный, а самый настоящий. Погоняло получил за то, что повредил спину, когда от легавых удирал. С моста на поезд спрыгнул, да не удержался. До сих пор в корсете ходит.
— Так это, наверное, не горб, — сказал Геннадий Ильич, подумав.
— Какая, хрен, разница. Прозвали и прозвали.
— И то верно.
— Гена, — окликнул потрясенный какой-то мыслью Александр.
— Что? — насторожился Геннадий Ильич.
— Ты, когда мы пили, про дракона трехголового заговорил.
— Не помню.
— Не удивительно. Ты уже был пьяный вусмерть. Ушел, вернулся в кухню и ни с того ни с сего давай про дракона заливать. А ведь мы его теперь имеем. Трехголового. — Александр показал три пальца. — И, пока все головы не срубить, дракон не сдохнет.
— Сдохнет, — произнес Геннадий Ильич уверенно. — Братья Карачаи слов на ветер не бросают.
Возможно, в этот момент они по-настоящему ощутили свое родство.
Вечер прошел в почти полном молчании. Ни Геннадию Ильичу, ни Александру не хотелось ни о чем разговаривать. Один сидел в кресле с книгой. Второй, отыскав старую игральную колоду, упражнялся с нею, то вытаскивая загаданные карты, то перетасовывая их по своему усмотрению. Его взгляд был пуст, а плечи опущены. Геннадий Ильич временами поглядывал на брата из круга света, образованного настенным бра. Тот видел это, но притворялся, что всецело поглощен своим занятием. Ему не хотелось объяснять, что его гнетет.
Боли в животе участились. Александр был вынужден принимать теперь морфин чуть ли не каждые два часа, на большее обезболивающего эффекта не хватало. Таблетки стремительно иссякали. Если не пополнить запас, то воин из Александра будет никакой. И что тогда? Брат один не справится. Тем более без оружия.
Александр нарушил тишину, спросив:
— У тебя табельный пистолет сохранился, Гена?
— Ты что! — ответил брат. — Сдал. У нас в отставку без оружия уходят.
