Открыв окно, Рахман посмотрел вниз. Прямо под ним расстилался навес бокового входа. Окно находилось на третьем этаже, но навес значительно сокращал расстояние до земли.
Не колеблясь, Рахман принялся стаскивать маты и бросать их вниз. Он занимался этим до тех пор, пока не приготовил мягкую кучу для прыжка. Его не покидало опасение, что кто-нибудь явится на производимый им шум, однако «бульдоги» то ли отсутствовали, то ли были увлечены тренировкой. Одним словом, обошлось.
Рахман сел на подоконник и свесил ноги вниз. На стоянку подъехала машина. Оттуда выбрался молодой человек с телефоном и открыл багажник, готовясь достать вещи. Рахман набрал полную грудь воздуха и прыгнул.
Он упал на гору матрасов боком и скатился на грязный снег. Было некогда определять, обошлось без переломов или нет. Слегка прихрамывая, Рахман подбежал к открытой машине, сел за руль и рванул с места. Некоторое время в зеркало было видно, как следом бежит владелец, размахивающий руками, а потом был поворот и фигурка преследователя исчезла из виду.
Подъехав к «Тереку», Рахман увидел, что рабочие уже начали закладку стеклянной стены кирпичной. Он вышел из машины и позвал охранников, которые сперва не поверили своим глазам, а потом бросились к нему со всех ног, оскальзываясь в подтаявшей жиже.
Отмахнувшись от вопросов, Рахман собрал в зале всех приближенных и объявил спортсменам войну на уничтожение. Его двоюродный брат, Аслан, сказал, что за беспредельщиками и их клубом установлено круглосуточное наблюдение.
— Пятеро «бульдогов» сейчас на кладбище, — доложил он. — Там того козла хоронят, которого я завалил.
— Сколько человек их пасет? — деловито спросил Рахман.
— Бригада Гаги в полном составе.
— Вооружены?
— Как же сейчас без стволов, — ответил Аслан. — Время такое.
— Звони Гаге, — распорядился Рахман. — Пусть мочат пацанчиков. Чтобы опять на кладбище не везти, ха-ха.
Так была решена судьба Шестерни, Колобка, Занзибара, Густава и Коли-Воли.
Они направлялись к своей машине, продолжая обсуждать встречу с Карачаем-старшим, когда зазвучали выстрелы.
Колобок не понял, откуда стреляют. Громкие хлесткие звуки заставили его присесть, накрыв голову руками. Она у него была круглая, за что он и получил прозвище. Он держался за нее, думал, что сейчас умрет, и был парализован страхом.
Рядом упал Шестерня, скаля редкие зубы и держась за грудь. Сделав несколько движений ногами, словно собираясь бежать, он застыл, и было видно, как стремительно угасает его взгляд. Чуть дальше лежал Занзибар, вокруг пробитой головы которого растекалась густая лужа крови.
