Геннадий Ильич вспомнил совет сына купить оленьи рога и поморщился. Тревога сменилась глухой обидой. Если Сергей обосновался у кого-то из дружков-спортсменов, то так тому и быть. Или подругу себе завел? Ну-ну, дерзай, сынок. Глядишь, и тебе тоже рога пригодятся.
Телефон снова зазвонил. Допивая кисло-горький сок, Геннадий Ильич посмотрел на экран. Брат. Вот же привязался!
Брат был младше на девять лет, поэтому они никогда не были близки. Сосуществовали. Жили как бы в параллельных мирах. Когда Геннадий был уже взрослым юношей, Сашка еще в солдатиков играл. И помаленьку учился воровать солдатиков у других.
В двенадцать лет он был пойман с шайкой таких же воришек в своей же школе, куда они забрались, чтобы вынести недавно приобретенные магнитофоны, кинопроекторы и другую технику. Потом была фотолаборатория и срывание шапок с прохожих. И наконец налет на магазин. Сашка был тогда пятнадцатилетним и отправился в колонию для несовершеннолетних преступников, но там учудил что-то такое, за что его перевели к взрослым. Дальше он покатился не просто по наклонной, а по вертикальной плоскости.
— Ну? — сказал Геннадий Ильич в трубку. — Уже не порадовал. Что еще?
— Не сбрасывай меня, — попросил Александр. — Не чужие все-таки.
— И не родные больше.
— Кровь-то одна. И всегда одной будет.
— Давай без этих лирических отступлений, — сказал Геннадий Ильич. — По существу. И учти, я больше не служу. Так что просить меня с кем-то свести или отмазать бесполезно. Я уже не мусор, как вы выражаетесь.
— Вот и отлично! — обрадовался брат. — Раз ты не мент, то можешь мне помочь. По-братски.
— Денег не проси. Я по пятницам не подаю.
— Я не побираться звоню.
— Тогда зачем? — продолжал допрос Геннадий Ильич.
Самодельный антипохмелин начал действовать, и он почувствовал себя лучше. И вообще, брат есть брат. В конце концов, от одного мороженого откусывали и в одной одежде ходили. Спали под одним одеялом, было дело. И даже первая любовь Александра являлась одновременно первой «настоящей» девушкой Геннадия. Помнится, они тогда дважды подрались сильно. Чуть не поубивали друг друга. А потом хохотали до упаду, глядя на свои разбитые физиономии.
— Я в бегах, — сказал Александр. — Пустишь пересидеть?
— Охренел? — взвился Геннадий Ильич. — Немедленно иди в полицию с повинной, пока срок не добавили. Хотя теперь, наверное, поздно.
— Поздно, брат. Мне пятнашка светит. Я лучше сдохну, чем вернусь.
— Зря ты позвонил. Связь, скорее всего, прослушивается.
