Конечно, у него плохая новость. Откуда взяться хорошим?
— Я слушаю, — сказал Геннадий Ильич.
— Вашего брата нашли мертвым.
— Его убили?
— По предварительным данным, нет, — сказал Еремеев. — В желудке покойного обнаружены остатки сильнодействующих наркосодержащих препаратов. Плюс к этому общее переохлаждение организма.
— Он замерз? — спросил Геннадий Ильич.
— Можно и так сказать.
— Где его нашли?
— За городом, в лесочке. Там рабочие сосны рубили на продажу и наткнулись. Дождь. Снег сходит…
Геннадий Ильич вытащил провод и все-таки подошел к окну. От снега остались одни воспоминания. Белые ошметки лишь подчеркивали общую неприглядность городского пейзажа. Голос следователя продолжал гудеть в голове. Он сказал, что у трупа были найдены документы, но просил приехать на опознание.
— И ты, Брут, — пробормотал Геннадий Ильич.
— Что вы сказали? — переспросил Еремеев.
— Это я не вам. Где это место? Вы можете дать мне точные координаты?
— Тело в судебном морге, Геннадий Ильич. Я бы раньше вас известил, но вы не отвечали на звонки. Когда вас ждать?
— Завтра, — соврал Геннадий Ильич. — Я завтра утром позвоню, и мы определимся.
Ни на какое опознание он ехать не собирался. Хватит с него моргов.
— Почему не сегодня? — стал настаивать Еремеев. — Новый год на носу, нужно все оформить должным образом…
«Чтобы спокойно праздновать с чувством выполненного долга», — закончил Геннадий Ильич мысленно.
— Сегодня не получится, — произнес он. — Где нашли брата? Можете уточнить?
— Но завтра вы будете? Не подведете? Не хотелось бы наряд за вами высылать.
— Наряд не понадобится, — пообещал Геннадий Ильич. — Лекарства в Сашином животе были морфиновые?
— В том числе, — ответил Еремеев. — И снотворное. Врач сказал: такое впечатление, что он таблетки в себя пригоршнями запихивал.
— Понятно…
Дословно прощальную записку брата Геннадий Ильич не помнил, но общее содержание врезалось в память. Александр просил извинить за то, что не пойдет воевать. Жаловался на живот. Предлагал отступиться. И завершил послание так: «Прощай, больше я тебя не потревожу».
Закончив разговор, Геннадий Ильич остался сидеть, тупо глядя на наряженную елку. Телефон зазвонил. Не глядя, он нажал кнопку ответа.
— Карачай? — спросил незнакомый голос.
Сиплый, властный, напористый.
— Чего тебе? — буркнул Геннадий Ильич.
— Ты не ответил. Ты Карачай?
— Я. Что с того.
— Почему на звонки не отвечаешь?
— Тебе какое дело? Говори, чего хочешь, и отвали.
— Ты базар фильтруй, легавый! — прозвучало в трубке.
