— Мы посмотрим Алику в глаза, — сказал Геннадий Ильич. — И попытаемся определить, честен он с нами или нет. Ты ведь специалист по взглядам? Вот и займешься.
— Ты меня все время дразнишь, — обиделась Ольга.
— Я не дразню.
— Дразнишь! И издеваешься!
Она была готова продолжать свою гневную тираду, когда он поймал ее руку и сжал в своей ладони.
— Ага! — произнес он.
— Что?
— Я их засек.
Они не просто так бездельничали в машине, дожидаясь звонка от Алика. Геннадий Ильич задумал попутно решить еще одну задачу. Он привез Ольгу к ее дому, попросил показать окна ее квартиры и вел наблюдение, проверяя, не обнаружат ли себя опера или бандиты. В других автомобилях не было ничего подозрительного. «Шкода» простояла во дворе больше часа, и, судя по соседним выхлопным трубам, другие двигатели не работали. Значит, никто больше здесь не караулил. В пятнадцатиградусный мороз невозможно высидеть в машине без обогрева.
Засаду в квартире обнаружить сложнее, но среди полицейских и бандитов много курящих и, если они не хотят выдать себя запахом, им приходится открывать окна на проветривание. Именно это произошло на глазах у Геннадия Ильича.
— Я ничего не путаю? — спросил он. — Третье окно с левого края на пятом этаже твое?
— Мое, — подтвердила Ольга взволнованно.
Окно закрылось, за отсвечивающим стеклом мелькнул и исчез мужской силуэт.
Геннадий Ильич повернулся к Ольге:
— Ну, кто был прав? А ты: не может быть, кому я нужна! Теперь убедилась?
— Кто это может быть?
— Сходи узнай, — предложил Геннадий Ильич саркастически. — Позвони и попроси показать полицейское удостоверение или воровскую наколку.
— Дурак!
— Был бы я дурак, мы бы сейчас не здесь сидели. И не факт, что сидели бы, а не лежали.
— Как они догадались, что я причастна к взрыву? — недоумевала Ольга.
— Проще простого, — стал объяснять Геннадий Ильич. — Установили личности погибших при взрыве. Проверили персонал. Выяснилось, что ты бесследно исчезла. Стала бы ты сбегать, если бы не была виновата?
— Я могла просто испугаться.
— Могла, — согласился он. — Тогда ты прибежала бы домой, забилась под кровать и сидела бы там тихо, как мышка. Но ты пропала. В бегах обычно находятся преступники.
— Странно сознавать себя преступницей, — пробормотала Ольга, опустив голову. — И что, теперь так всю жизнь и скрываться? Через сколько лет дела нераскрытые закрывают за давностью?
— Вынужден тебя огорчить, — сказал Геннадий Ильич. — Для террористических актов срока давности не существует.
