Уезжая из Кучи, из Синьцзяна, из Китая в сторону России, я договорился с Анваром встретиться в Душанбе. Ему надо было доделать заграничный паспорт и получить таджикистанскую визу, мне - повидаться с родителями, с бабушкой. А из Душанбе, договорились, поехать через Афганистан, Иран и Турцию в Европу. Месяц я уже в таджикистанской столице. Заработал 500 сомони на статьях для "Бизнеса и Политики". Чуть больше трех тысяч российских рублей. Анвар звонит из Урумчи. Говорит, что ему наконец выдали визу. Завтра вечером купит билет на ближайший самолет. "See you soon, man, " - говорит Анвар. Он не знает дедовского языка. Я с ним разговариваю на уйгурско-английской смеси. "Хуш ямсе", - отвечаю.
Кучу я описывал уже, читатель. Вернись, перечитай. Теперь увидишь новые образы.
* * *
В Истории обильно натоптали и кочевники-одиночки. Их называют благозвучным французским словом "авантюрист". Эти ребята не могли усидеть на месте. Поодиночке или сбившись в небольшие шайки, группки, отряды, партии, утянув за собой десятки, сотни или тысячи сторонников, перемалывали представления о мире, добре, зле и температуре на Луне. Перемалывали и до торчащих из переломов костей, и до выпадающих из рваных животов внутренностей. Кто-то. И до потерянных путей в райские кущи, и до младенческой святости. Они гораздо ближе к современным кочевникам, чем кочевники традиционные, чей образ жизни обусловлен хозяйственно-культурным типом.
Был, к примеру, такой польский дядька - Мориц Август Бениовский. Во второй половине XVIII века он жил. В 28 лет попал в русский плен - участвовал в Семилетней войне на стороне австрийцев. Его сослали. На недавно, каких-то 70 лет назад, присоединенную к Российской империи Камчатку. В поселке Большерецк он стал преподавателем для детей зажиточных жителей. Долго на месте не усидел. Через год после прибытия на Камчатку Мориц Август организовал заговор против властей Большерецка. Возглавил бунт ссыльных государственных преступников и местной бедноты. Три дня бунтовщики властвовали в поселке, затем снарядили судно, галиот "Святой Петр", и ушли в море. 72 человека вместе с вожаком-поляком. Возможно, Бениовский со своего корабля прощально смотрел на тот самый черный многокилометровый пляж, на котором 240 лет спустя я и француз Маню сидели в закатном свете и грохоте волн под водку и красную икру. Тот пляж в 12 километрах от Большерецка (сейчас он называется Усть-Большерецк). А икру мы раздобыли как раз у большерецких браконьеров.
