Начались и уроки русского языка, и английского, немецкого, французского и т. д. Самые любимые были уроки словесности и истории с С. А. Мерзляковой, дочерью поэта. Она удивительно интересно, увлекательно преподавала и имела громадное нравственное на меня влияние. Мыслей была она самых либеральных касательно любви.
Она всегда говорила, что раз человек искренно увлечется и полюбит, то преград нет, будь этот человек неизмеримо ниже сословием, положением и т. д. Любовь, и только она, должна все себе подчинить. Моей матери эти споры не особенно нравились, и она боялась влияния на меня Софьи Алексеевны. Под этим влиянием написала я свой рассказ «За рубежом», донельзя наивный и над которым немало смеялись мои внучки.
По-английски давала мне уроки веселая англичанка miss Chance. Теперь ей 90 лет, и в продолжение многих лет была она нашим souffre-douleur[38]. Мы над ней смеялись, устраивали всякие шалости, путали ее, и все нам прощалось. Она даже поощряла нас в наших проделках и первая хохотала над всем – не помню, чтобы она когда-нибудь обиделась. Летом жила она с нами в Железниках, и там нашим шаловливым выдумкам не было предела, особенно я отличалась этим. Зимой была miss Chance приходящей, проводила с нами несколько часов за уроками и гуляла с нами для практики языка. Гуляли мы во всякую погоду, и подолгу, любимой прогулкой был Кузнецкий Мост, где магазины, из которых любимый был большой магазин «Русские изделия», где почти все можно было найти, но не знаю, все ли было русское. Любила я магазин Готье, книжный, мы были там абонированы. Мама́ много занималась музыкой, она отлично играла и понимала ее. Мне дали учителя Лангера, он был строг, я его боялась и успехов не замечала. Заставлял он меня много разучивать наизусть и читать с листа, последнее я очень любила. С мама́ играла я в четыре руки, и это было для меня самое приятное.
В эту зиму постигло нас горе. Скончалась бабушка Делянова, которую мы так любили и которая нас так баловала. Жила она с сестрой своей Е. Я. Арапетовой в большом доме на Маросейке, и обе старушки скончались в одну неделю. Бабушке было 85 лет, сестре ее приблизительно столько же. В первый раз увидела я умершую, и хоть боялась впечатления от этого, однако вид воскового и столь милого лица совсем меня не напугал. Со смертью этих двух старушек прекратилась вся жизнь этого типичного старого дома. Наследники разделили имущество; нашей семье достались два имения, большое в Тульской губернии, впоследствии проданное, и милые Железники под Калугой, о котором я буду много говорить. Умерла бабенька 5 февраля, в день моего рождения, за четыре дня перед тем умерла ее сестра. Обе не знали о состоянии здоровья друг друга: когда они спрашивали у окружающих, то было приказано отвечать, что немного лучше. Панихиды не были слышны. У сестры бабушки был целый штат прислуги, компаньонка, или dame de Compagnie, бедная дворянка Евг. Ильинишна Пятунина, очень нас, детей, баловавшая. Жила она в уютной комнатке, где всегда было очень жарко и пахло какими-то особенными духами, смесью лампадного масла, одеколона, «монашками» (род курения) – черный столбик с одного конца зажигался и дымил. Были в этой комнате всякие безделушки, которые мы любили разглядывать. Стояли они на этажерке. Привлекала нас одна филиграновая часовня, в открытые двери ее видны были две фигурки у алтаря. Как ни придешь к Евг. Ильинишне, всегда найдешь что-либо вкусное – орехи, шепталу, яблоки, смокву и пр.
